Текст несостоявшегося выступления на пресс-коференции, организаванной М.Делягиным
Михаил Хазин на "Мировой кризис" – worldcrisis.ru 19.11.2013 21:46
Сегодня в Независимом пресс-центре по инициативе Михаила Делягина состоялась пресс-конференция, посвященная вековому юбилею ФРС. Я должен был на ней присутствовать, но жизнь не задалась: мне ночью лететь в командировку и пришлось срочно делать разные дела. Но свое выступление я продумал - а потому, предлагаю его письменный вариант.
Прежде всего - преамбула. Наш вариант экономической теории капитализма - неокономика - говорит о том, что механизм развития при капитализме - это углубление разделения труда. Есть углубление - есть развитие, нет углубления - начинается кризис. Но углубление разделения труда ведет к увеличению рисков производителя (грубо говоря, он должен встраиваться во все более сложную технологическую цепочку и во все более конкурентную среду). И таким образом, институциональные проблемы капитализма - это создание институтов, которые уменьшают риски производителя.
Если посмотреть на историю капитализма, то там были два основных инструмента снижения рисков: расширение рынков (рынков сбыта и/или рынков приобретения ресурсов, которые позволяли снижать себестоимость производства в рамках старой системы) и перераспределение рисков. В качестве главного инструмента последнего выступала банковская система, которая брала на себя часть рисков производителя.
Мы много слышим разговоров о паразитизме банковской системы, которая, выражаясь словами Ельцина, «берет на себя слишком много, делая мало». И это правда. Но давайте смотреть правде в глаза: процентная ставка банковского кредита состоит не только из маржи банкира, она включает в себя, зачастую, существенно большую, плату за риск. Собственно, идеальная банковская система могла бы быть в СССР, где (теоретически) можно было бы вычислить точные риски производителя (а они есть всегда, поскольку никто не отменял ни неверные технические решения, ни стихийные бедствия, ни техногенные катастрофы, и так далее) и вычислить точную сумму платы за риск по всей экономике. Исключив, соответственно, банковскую прибыль, которая при социализме была не нужна. И этот процент был бы не нулевым!
Так вот, возвращаясь к капитализму, можно отметить, что к концу XIX века оба существующих на тот момент способа снижения рисков были исчерпаны. Мир был поделен между колониальными империями, а банковская система столкнулась с кризисом. Производители в условиях роста конкуренции требовали снижения ставок, а банки, с учетом растущих рисков, нуждались в ее повышении. Именно по этой причине кстати, в этот период стали расти монопольные отраслевые империи - как способ защиты отраслей от экономического кризиса. А это, в свою очередь, повлекло за собой в начале ХХ века развитие антимонопольного законодательства.
В случае же с банками, развитие упомянутых процессов вело к либо к увеличению невозвратов (если ставки были недостаточными), либо к тому, что деньги переставали работать, поскольку их никто не брал по высоким ставкам. Не следует недооценивать и конкуренцию между банками, которые на тот момент были независимыми коммерческими структурами.
В результате, в целом по банковской системе, ликвидность падала и банки начали ее компенсировать ростом межбанковского кредитования, то есть перераспределением рисков по всей банковской системе. В конце концов, уровень рисков уже по всей банковской системе стал запредельным и произошел классический кризис межбанковского кредитования, который нам хорошо известен, например, по 1995 году. Случилось это в 1907 году.
За этим последовал и экономический кризис (первый кризис падения эффективности капитала, см. http://worldcrisis.ru/crisis/1060229 ), для преодоления которого было необходимо восстановить ликвидность банков (чтобы они могли и дальше брать на себя риски производителей). Для этого Дж.Пи.Морган (старший) произвел взаимозачет внутри банковской системы и, добавив свои собственные деньги, восстановил ликвидность всей финансовой системы. А затем, на тайном совещании банкиров и политиков на острове Джекил в ноябре 1910 года, было принято решение, что такую операцию, то есть рефинансирование банковской системы, нужно сделать систематическим и его институционализировать.
При этом все участники совещания отдавали себе отчет в том, что создание такого института (который материализовывал слова одного из первых Ротшильдов: «Дайте мне право выпускать в государстве деньги и мне будет наплевать, кто в нем правит!») должно происходить в глубокой тайне. Подробности этой операции можно прочитать, например, в книге Сергея Егишянца «Тупики Глобализации: Торжество Прогресса или Игры Сатанистов?», я же могу только отметить одно важное обстоятельство.
Если бы создание ФРС было бы только операцией банкиров и финансистов по реконфигурации мировой (и американской) экономики в свою пользу - может быть, у них бы ничего и не получилось. Ни сохранить в тайне замысел, ни реализовать его на практике. Но кроме этого слоя был еще один, объективно необходимый: для того, чтобы банковская система могла и дальше выполнять свои экономические функции, необходимо было ее надстроить следующим элементом - роль которого и сыграл сегодняшний юбиляр, Федеральная резервная система США.
Я не будут сегодня говорить о той роли, которую сыграла ФРС для усиления позиций мировой финансовой элиты, об этом много говорили мои товарищи, да и в книжке Сергей Егишянца об этом можно прочитать. Отмечу только два обстоятельства. Ресурсов ФРС хватила на то, чтобы продержать ситуацию до начала 30-х годов, а потом начался новый кризис падения эффективности капитала. Его «вели» по дефляционному сценарию, что позволило финансовому сектору перераспределить в свою пользу значительную часть национального богатства: когда денег в экономике не хватало ни для кого, кроме как для «особо приближенных» к ФРС, именно эти, последние, и могли тратить эти деньги на покупку наиболее ценных активов.
При этом проблемы инфляции не возникало - ФРС всегда могла инструментами денежной политики купировать эти избыточные деньги в рамках всей экономики. Именно этот, формально вполне легальный (только не всем доступный) инструмент и стал главным источником перераспределения прибыли в экономике в пользу финансового сектора, позволив ему увеличить свою долю прибыли в экономики с величины 5-8% (до II Мировой войны) до нынешних, более чем, 50%. И понятно, что никакая экономика не может нормальной существовать, когда посреднический по сути сектор начинает перераспределять в свою пользу более 50% добавленной стоимости.
| |
Дальше уже пойду не так подробно, желающие могут найти эти детали в моих текстах на сайте worldcrisis.ru. Но отмечу, что кризис падения эффективности капитала 30-х годов завершился расширением рынков для тех систем разделения труда (технологических зон) которые выиграли эту войну, то есть Западной (Американской) и Советской. А следующий кризис падения эффективности капитала начался в США в 70-е годы (можно даже точно назвать день - 15 августа 1971 года, когда США объявили второй в ХХ веке дефолт) и из него США вышли, придумав новый механизм снижения рисков производителей, в некотором смысле, фальсифицировав расширение рынков. А именно - они начали безудержное кредитование потребителей. Что, как понятно, увеличило рынки сбыта, позволило запустить следующую технологическую волну (реализовать следующий «технологический уклад» в терминологии Глазьева), разрушить СССР и сделать последнее в истории реальное расширение рынков («золотой век» Клинтона).
А вот что дальше? Расширение рынков более невозможно, центробанки исчерпали свои возможности по стимулированию банковской системы (ставки и резервы на абсолютных минимумах), эффективность эмиссии по поддержанию реального сектора минимальна. В этот момент у мировой финансовой элиты появилась идея о том, что можно повторить «фокус» столетней давности и сделать еще одну надстройку, только уже не над банками, а над центробанками. То есть сделать (на базе МВФ) «центробанк центробанков», как инструмент снижения рисков. Все бы ничего, но, в отличие от Дж.Пи.Моргана, все это делалось открыто - и в результате бюрократия США закрыла эту попытку через «дело Стросс-Кана».
Таким образом, вся схема финансового снижения рисков производителя, которая была объективной экономической основной существования ФРС (в которой последняя выступала или последней инстанцией, или важным промежуточным механизмом), подошла к концу. Вопрос о том, сколько будет существовать ФРС после своего столетнего юбилея открыт, но можно смело говорить о том, что времена, когда эта организация была на верхней ступени своего могущества, прошли. И роль эта будет все быстрее и быстрее сокращаться. Уж в мире так точно.
|