Записки военнопленного
04.04.2018
Военкор Юрий Ковальчук из Херсона, известный читателям «ПолитНавигатора» по репортажам из воюющего Донбасса, минувшим летом был арестован СБУ после попытки проведать престарелую болеющую мать в Херсоне. Спустя несколько месяцев за решеткой Ковальчук попал в списки на обмен военнопленными.
Украинская тюрьма запомнилась бывшему узнику как наркотический ад и рай для коррупционеров.
…Если вам не повезло попасть в украинскую тюрьму, в первую очередь забудьте все, что вы знаете о «блатном» мире. Даже если вы законченный любитель тюремной романтики, взращенный на «блатняке» и соответствующих сериалах, ради собственной безопасности лучше приготовьтесь к «дивному новому миру».
Сперва вас, скорее всего, разместят в изоляторе временного содержания (ИВС). Не торопитесь делать выводы из пребывания там, потому что ИВС – «цэ Европа». Дело в том, что во времена царствования «кровавой панды», международные правозащитные организации крепко на эту самую панду насели, после чего все ИВС стали весьма комфортными – там дают чистое постельное белье, камеры рассчитаны максимум на четверых, в каждой камере есть телевизор, кормят достаточно сносными индивидуальными пайками, и т. д.
В СИЗО все гораздо печальнее. Там нет постельного белья, а зачастую и одеял, или даже матрасов. Кормят гнилой картошкой, недоваренной кукурузной кашей и прочими деликатесами, причем, зачастую все это приправлено аналогами брома для снижения агрессивности. Камеры почти всегда перенаселены. Комфорт в них – дело самих заключенных.
Зато и безалабернее в СИЗО – если вам удалось сохранить что-либо запрещенное после ИВС, в дальнейшем вы, скорее всего, сможете запросто «затащить» эти вещи в следственный изолятор.
Запрещено практически все – лекарства, бритвенные принадлежности, вилки, иголки, булавки, ремни и шнурки, инструменты и перочинные ножи, игральные карты, симкарты, наличные деньги и многое, многое другое. Естественно, в камере все это весьма востребовано и часто является предметом торга и обмена. Впрочем, это уже не овеянная романтикой тюрьма начала нулевых, в которой нужно было прятать от обысков игральные карты, а единственный на камеру мобильный телефон берег специально уполномоченный человек, причем, отвечал за него, как говорится, животом.
Сегодня в украинской тюрьме вполне нормально обменяться с «продольным» (охранником коридора) смартфонами или одолжить ему на ночь зарядное устройство. Вообще телефоны все-таки принято прятать от глаз «красных» – то есть тюремной администрации, но по факту если никто не зарывается, можно свободно пользоваться любыми гаджетами вплоть до нетбуков и вай-фай роутеров. За отдельную плату тюремная администрация перед приездом высокого начальства вежливо предупреждает своих подопечных о том, что «запрет» нужно собрать и схоронить где-нибудь в укромном месте. Впрочем, обыски все равно носят сугубо формальный характер.
В остальное время можно вполне комфортно пользоваться благами цивилизации в меру своей финансовой состоятельности. Вернее, состоятельности тех, кто готов помогать вам на свободе. Если у них есть возможность исправно поставлять вам дензнаки, вы уже через несколько дней сможете комфортно дожидаться допросов с планшетом в руках, лежа не на «пальме», а на первом ярусе. Кстати, весьма дорогого стоит, учитывая, что в украинских тюрьмах количество ярусов доходит до четырех.
Чем больше дензнаков вам могут передать (а сегодня достаточно сбросить деньги на мобильный счет), тем большее может позволить себе заключенный СИЗО. На практике это означает неограниченное количество любого алкоголя (брагу в тюрьме гонят или от безденежья, или ради поддержания традиции), любые наркотики, любое количество интимно проведенного времени с женой, любовницей или просто путаной.
Одним словом, сегодня в украинской тюрьме доступно практически все. Лишь бы позволяли средства, а они зачастую позволяют – благодаря современным технологиям и фактической безопасностью зэки активно занимаются мошенничеством в интернете, или используют для этого мобильную связь. Продают несуществующее горючее, сдают чужие квартиры – способов сотни, и об этом, пожалуй, стоит рассказать отдельно. Факт в том, что, находясь в тюремном заключении, многие «сидельцы» зарабатывают на порядок больше, чем смогли бы получать на воле.
Деньги решают все: дежурный по смене за определенную плату сам подберет и принесет переброшенный через забор «шар» с наркотиком. Если заартачится, можно потратиться и позвонить старшему начальству СИЗО. Тогда все точно принесут, хоть и за отдельную плату. В общем, нет больше пресловутого «красного» (милицейского) и «черного» (воровского) – сплошные товарно-денежные отношения. Ситуация в каждом месте заключения имеет свои специфические особенности, но в основном дела обстоят именно таким образом.
Подобные вольности приводят к такому побочному эффекту, как сильнейшая наркотическая зависимость, которой подвержены не только «рядовые» заключенные, но и «блатные» (теоретически они должны все дела решать в состоянии трезвости). В итоге, периодически возникает ситуация, когда денег на очередной укол не оказывается, и приближается наркотическая ломка – особенно ужасна она, судя по описаниям и внешнему виду страждущих, от метадона. Муки похмелья в сравнении с метадоновой ломкой все равно, что сравнивать насморк с запущенной пневмонией.
Деньги, на самом деле, немалые – в сутки у каждого наркозависимого уходит от 400 до 1000 гривен – то есть, от 800 до 2000 рублей. Поэтому работа по выманиваю дензнаков у доверчивых граждан ведется неустанно, а когда облапошить очередного глупца по телефону не удается, а родственники наотрез отказываются помогать «на лекарства», начинается активный поиск доноров среди сокамерников.
И тут уже все средства хороши, несмотря ни на какие «понятия» и прочее морализаторство. В этой ситуации неписанный кодекс правил, теоретически рассчитанный на совместное противостояние заключенных тюремной администрации, напрочь забывается. Начинается активный поиск человека, которого можно было бы «развести» на необходимую сумму. Чтобы хватило хотя бы относительно нормально дожить до следующего утра.
Вариантов бесчисленное количество – начиная от игры в карты, шахматы или нарды и до проникновенных бесед, с внезапным трагическим исходом, когда потенциальный донор внезапно для себя оказывается кругом неправ, и должен либо экстренно найти деньги для получения «индульгенции», либо столкнуться с физическим насилием. Естественно, откупившись раз, он лишь обрекает себя на постоянную роль спонсора – каким бы знатоком «понятий» вы не были бы, всегда найдется возможность поймать в ловушку.
Так что, проще всего изначально говорить о себе, как о человеке нищем, у которого нет ни малейшего имущества, и родственники едва сводят концы с концами. А заодно сразу отказаться от вредных привычек – в первую очередь от страсти к азартным играм, употреблению спиртного и т.д.
Поиск спонсоров впрок продолжается безостановочно. В итоге, складывается специфическая ситуация, когда главным фактором опасности и дискомфорта в СИЗО оказывается не ограничение перемещений, скверная еда или ужасные условия содержания, не администрация СИЗО, а сами заключенные. Поэтому приходится держать ухо востро постоянно.
Действительно, перенаселение камер (порой спальных мест хватает лишь на половину заключенных), обильно сдобренная неизвестными седативными еда, из которой наиболее вкусным кушаньем является хлеб, и прочие негативные факторы блекнут перед постоянной опрессией со стороны лиц, активно жаждущих найти себе новый источник животворящих «кубов» опиума, метадона или «электроширки», от которой за несколько месяцев начинают гнить кости.
Впрочем, ситуация не везде одинакова – бывают относительно трезвые камеры или даже целые учреждения. Тем не менее, тюремная администрация делает все, чтобы наркотизация заключенных достигала максимума – это залог их финансового благосостояния и покорности подопечных.
В итоге, в каждом учреждении, даже в каждой камере, «понятия» варьируются исключительно в пользу тех, кто имеет достаточно силы, чтобы контролировать ситуацию. Никакой справедливости и никакого безопасного поведения нет. Вернее, практически нет. Естественно, этим активно пользуется украинское следствие – ради продолжения поставок зелья и жизненных благ; сохранения вольностей, тюремные аксакалы пойдут практически на все, что угодно. Понадобится – будут «прессовать» собрата по несчастью.
О том, как относятся в тюрьме к «сепаратистам», и как изначально выбрать правильную линию поведения в борьбе с украинским следствием, тюремной администрацией и заключенными, – читайте в следующих записках.
Допросы с пристрастием
В камере у нас случился ремонт. Старший или «смотрящий» за камерой – Сирота, зарабатывал лояльность тюремной администрации, пытаясь создать образцово-показательную «хату», которую не стыдно было бы показать заезжему начальству.
Администрации инициатива нравилась; Сирота также был доволен, в особенности учитывая тот факт, что все материалы оплачивали безызвестные жители Западной Украины, которым специально обученные люди ежедневно продавали по телефону несуществующий бензин.
Сирота довольно высок, со следами былого атлетического сложения, съеденного наркотиками; лицом грустного, даже трагического клоуна. Впрочем, об этом персонаже надо рассказывать отдельно. Сейчас достаточно упомянуть, что в данный период времени «смотряга» вместе с половиной камеры крепко подсели на местный кустарный аналог амфетамина, в народе называемый «пидорежка».
Неизвестно, что честная компания испытывала после инъекции этой дряни, но в момент приема препарата под запретом были любые громкие звуки. Меня это вполне устраивало, потому что я как раз отлеживался после первого допроса «с пристрастием», во время которого мне сломали в нескольких местах ребра, а потому шуметь не хотел и не мог; радовался тишине.
Ад начинался на следующий день, когда «выход» от порошка вызывал у Сироты сильнейшую психическую экзальтацию и объявлялся незамедлительный ремонт. Начало могло быть объявлено в любое время суток, после чего начиналась сумасшедшая активность. «Баулы» и нары перемещались с места на место, что в условиях камеры сильно напоминало игру в «пятнашки».
Сирота безостановочно орал на своих миньонов и попеременно требовал то помощи, то чтобы они держались подальше, ибо ничего не умеют. Обычно «концерт» продолжался 5-10 часов. Это нужно было просто пережить, для чего я заползал в любой относительно спокойный угол «хаты» и дремал там.
Судя по регулярным ночным звукам передвигаемых нар, в других камерах тоже не чужды были принятию местного аналога амфетамина с последующей экзальтацией и сумасшедшей активностью, отличительной чертой которой был фонтан идей у «главнокомандующего», после чего приходилось переделывать все по нескольку раз.
Я же тогда мечтал о покое и, желательно, хорошем обезболивающем. Каждое движение или даже глубокий вздох были мучительны. Меня здорово отделали укрочекисты за то, что я отказывался от проведения фоноскопической экспертизы. В идеале для них, я должен был дать свое согласие и оплатить проведение данного мероприятия из своего кармана – стоило удовольствие около 350 у.е.
Не знаю, чем им так ценна была эта бумажка – они все равно провели бы экспертизу, и у них уже были образцы моего голоса. Мой бесплатный защитник «забыл» предупредить меня перед самым первым допросом о том, что будут взяты образцы, которые послужат для определения подлинности моего голоса на записях телефонных разговоров.
На самом деле все это, безусловно, была чушь – для того, чтобы инкриминировать мне пособничество террористической организации, ст. 258-3, ч. 1, украинскому правосудию вполне хватило бы моих статей на тех или иных сайтах. Писал я всегда под своей фамилией, часто сопровождая материал фотографией – считал, что так честнее, чем прятаться под псевдонимом. Однако СБУ почему-то очень хотелось доказать именно мое участие в боевых действиях на территории ДНР и они прямо землю пятаками рыли, лишь бы преуспеть в этом. И мой общественный защитник, кажется, очень им в этом помогал.
Он ни разу не побывал у меня в СИЗО и практически никогда не появлялся на допросах – в лучшем случае приходил через 2-3 часа после назначенного времени. В это время мне приходилось ожидать его, сидя в «стакане» – чулане полтора на полтора метра, в котором иногда стоял, а иногда отсутствовал стул. Впрочем, там было спокойно и прохладно – куда хуже было, когда меня запирали в стакане служебной «буханки» – там можно было только сидеть, практически в одном и том же положении; солнце разогревало автомобиль до температуры духовки, и когда становилось совсем уж невмоготу, единственным утешением оставалось погружаться в воспоминания и грезы.
Не знаю, может, я неправильно оцениваю старания моего бесплатного адвоката, и все же у меня упрямо создавалось впечатление, что он либо некомпетентен, либо халатен, либо играет за другую команду. Бывалые зэки также не раз говорили о любви бесплатных защитников крепко дружить со следствием.
Я до такой степени разуверился в нем, что не стал даже пытаться вытребовать от него помощи после допроса «с пристрастием». Он бы лишь замучил меня, таская по больницам и кабинетам, а мне хотелось только лежать и спать. Лучшее, к чему бы вся эта активность привела – мои охранники и следователи дали бы показания о том, что я проявлял агрессию, и им пришлось применить силу. А еще меня бы положили на «61-ю», то есть – в тюремную больницу, после «лечения» в которой пациенты часто возвращаются с туберкулезом или ВИЧ. Нередко также бывает, что и вовсе не возвращаются.
В общем, проще было как можно скорее откреститься от незабвенного «лойера», чтобы поскорее вернуться в свою «хату». Там, по крайней мере, было вдоволь воды и можно было что-то съесть – чекисты, даже несмотря на эскапады моего адвоката, никогда не брали для меня в СИЗО паек. Паек был скверный – кусочек хлеба с тонким ломтиком сыра, но и то лучше постоянного голода: обычно меня увозили на следственные мероприятия в 8-9 утра и возвращали около 5-6 вечера, так что я пропускал и обед, и ужин.
В общем, «урабатывали» меня в СБУ от души, поэтому возвращение в камеру, даже несмотря на спорадические вспышки ремонтной активности, было отрадным. Тем более, что даже в этом филиале ада порой можно было столкнуться с людской добротой или хорошо, интересно побеседовать.
Продолжение
28.04.18 Polit Navigator: Как военкор «ПолитНавигатора» заставил следователя СБУ думать о приходе русских
Источник Юрий Ковальчук , ИА «Политнавигатор»; – politnavigator.net 04.04.2018 , 21.04.2018
|