Последняя битва парадигм: Русский Традиционализм против мирового Либерализма
Оглавление
Традиционализм и традиция
Войны ума: Модерн против Премодерна
Пост-генонизм: парадигмы русской школы традиционализма
Парадигмальный mapping русского традиционализма. Вызов синхронистской парадигмы. Философские сады вечности
Увядающая парадигма Модерна
Оскал Постмодерна. Последний приют человека
Новый поворот Постмодерна: коллапс субъекта и проект элиминации человека
Преодоление антропоцена: выживает сильный, слабый должен умереть
Русский ноктюрн глазами Юрия Мамлеева
Путешествие в смысл цивилизаций. Парадигмы трех Логосов
Русская цивилизация: государство Аполлона против крестьянского Диониса. Горизонты Великой Матри.
Ноологический узор русской цивилизации: три переплетенных логоса
Смысл современного традиционализма – битва за человека
Мелентьева Наталия , «Катехон» – katehon.com 16.06.2023, 10:00
Традиция - это трансцендентная сверхчеловеческая мудрость сверхчеловеческого, божественное знание, передаваемое человечеству через откровение, послания, священные тексты, фиксируемое в исторических традициях разных народов, в языках, ритуалах, обычаях, правилах поведения и нравственности, обрядах, мистериях, отраженное в метафизике, философии, социальном устройстве, политике, государственности, искусстве и т.д.
Традиционализм как направление мысли возник в конце XIX века, его основателем был Гене Генон (Абдуль-Вахид Йахья), разработавший фундаментальную интеллектуальную схему, которую он выразил в идее единства и универсальности парадигмы языка изначальной Традиции и диаметральной противоположности ее парадигме современного мира. [1]
Традиционализм связан с принципиальным различением (диакресисом) обществ Традиции и обществ Современности. Р. Генон показал, что в основании несходства двух типов обществ лежат не столько отдельные идеи, единичные мифологемы и категории, но фундаментальный антагонизм самих парадигм мышления и структур языка, образующих конфликт картин мира – мировоззрений.Р. Генон обратил внимание, что, например, принцип прогресса, которым руководствуются общества Модерна есть не что иное как искусственная идеологическая конструкция Нового времени, и древние общества совершенно не разделяют этот принцип, не находясь на одной линии развития с современной цивилизацией. Следуя за идеями Р. Генона, русский традиционалист Александр Дугин показывает, что Традиция и современность – это не столько диахронически следующие друг за другом идеологические комплексы, но вечные синхронические парадигмы[2], сосуществующие в человеческой истории одновременно и антагонистически соперничающие друг с другом на протяжении всего исторического процесса.
А. Дугин подчеркивает, что Р. Генону удалось дистанцироваться от феноменальной стороны т.н. «современного общества» и разнообразия того, что сохранилось от традиционных обществ, и увидеть достаточно конфликтное сосуществование, по крайней мере, двух типов языков, на которых говорят общества разных типов – язык традиции и язык современности. Генон вычленил и столкнул между собой языковые парадигмы Традиции и Современности и описал их как два контрастных, оппозитных языка, оформляющих два антагонистических тезауруса.
Фиксация Р. Геноном (и следующими за ним традиционалистами) дифференциала между ментальными комплексами Традиции и Модерна, а также Модерна и Постмодерна (Великая Пародия), является, согласно А. Дугину, интеллектуальным открытием и чудом, так как Модерн всегда позиционировал свою парадигму как тотальную и безальтернативную. Современность, согласно традиционализму, есть метаязыковая парадигма, определяющая многообразие дискурсов начиная с XVII в., в которых большая часть человечества нерефлексивно до сих пор пребывает, не задумываясь и не отдавая себе отчет о существовании других языков и парадигм мышления. Р.Генон проницательно подметил, что современность (ее явление как концепта) - это продукт идеологических и методологических усилий ученых и философов Нового времени, причем именно западного сектора человечества, и что эта искусственная конструкция претендует на избранность, исключительность и универсальность.
А. Дугин, развивая логику традиционализма, утверждает, что Парадигма Современности сегодня превратилась в операционную систему, которая выступает как привычный, непроблематизируемый фон мышления и фактически не замечается и не оспаривается её пользователями. Сегодня человек рождается в современность как в Матрицу, вынырнуть из которой является трудно выполнимой задачей, так как вместе с усвоением современного языка формируется диапазон человеческих высказываний и одновременно границ его мира, его онтологии, структур, приоритетов, ориентаций. Р. Генону удалось «выстроить дистанцию по отношению к контемпоральному (современному) моменту»[3], он бесстрашно показал, что операционная система современности есть рукотворный и, в определенном смысле, навязанный нам проект мышления, и в конечном счете представляет собой определенную манипуляцию, искусственную конструкцию и аномалию. Эта модель мироустройства есть своеобразный проект периода буржуазных революций, предвосхищенных сломом традиционных вертикальных структур мышления, в философии связанных с индивидуализмом – то есть упором на индивидуума – единичную особь в противовес традиционной таксономии «род-вид-особь», в отказе от общего (рода и вида) в толковании особенного и приданием общему статуса flatus vocis – «пустого звука», что зафиксировал в себе «номинализм», ставший прибежищем нового класса буржуа (горожан), выброшенных из традиционной коллективной жизни сословий и пытавшихся избавиться от всех обременений и ограничений, связанных с иерархиями, и обрести неограниченные свободы от всех структур .
Традиционализм и традиция
Традиционализм, возникший в XX веке, не есть сама Традиция, преобладавшая в древнейших обществах, в Античности и Средневековье. Традиционализм есть лишь движение, воля, устремленность к Традиции, как философия не есть еще вполне мудрость, но только любовь, устремленность к ней. Традиционализм возникает в момент, когда Традиция умаляется, приходит к упадку в «темные времена» (по определению Р. Генона), в условиях узурпации парадигмой современности общечеловеческого дискурса вместе с тенденцией превращения человечества в «One World». Традиционализм занимается не только реставрацией исторических традиций, компаративистикой и вскрытием их общих оснований, выявлением принципиального родства и одновременного нетождества разных традиций между собой, но именно вскрытием общего ядра, всеобщей природы всех традиций, их парадигмы, тождественных структур и единого понятийного языка. На первый взгляд кажется, что любая конкретная Традиция важнее традиционализма, поскольку ставит человека в глубину живой ткани мировоззрения, а традиционализм, вроде бы, рассматривает разные Традиции снаружи, извне, как бы сравнивая между собой их операционные системы и пытается найти их сходство, принципиальное родство. Иными словами, традиционалист вычленяет общую платформу, видит родственные принципы разных исторических Традиций, единство оснований при разнообразии внешних форм, то есть работает именно с формулой или парадигмой любой традиции.
Традиционализм как метод рождается не внутри процветающей исторической Традиции в ее спокойной и непротиворечивой фазе, но именно на ее контрасте агрессивной среде современности, в контрапункте с профанической сущностью последней, из понимания острой необходимости дать консолидированный отпор современности в единстве со всеми сакральными традициями. Философия вообще возможна только на границе, «на стадии фазового перехода» (А. Дугин), «перед лицом бездны» (Ф. Ницше), на «фронтире», как писала Дарья Дугина в своих философских заметках. Философия традиционализма рождается перед ужасом профанизма современного человечества, оскудения человеческого ума в последние времена, в осознании пропасти между смыслом и языком Традиции и утраченными смыслами и языковым бессилием Современности, которая намерена окончательно умалить достоинство человека и вычеркнуть его из истории, заменив его электронным агрегатом или химерой человека-машины или человека-бестии.
Парадигма Традиции отталкивается от того , что современный западный мир представляет собой либеральную цивилизацию, базирующуюся на забвении Бога, Духа, Бытия, иерархии, на принципах абсолютной доминации материи, количества, на принципах линейного прогресса, индивидуализма, номинализма, экономизма, консьюмеризма. Эта цивилизация предельно монолитна и ведет последовательную, открытую и тайную, войну с обществами традиционных устоев, которые, как показывает история, оказываются последними оплотами Духа и культуры, парадоксального единства истинной теологии и гуманизма. Цивилизация Модерна строилась на развязывании разрушительных войн, подкупе, стравливании и уничтожении исторических элит, насаждении мифов потребления, стратегий атеизации человечества, разложения религий и производства симулякров всего – псевдо-религий, псевдо-философий, сомнительных мистических учений, имитирующих традиционную духовность, симулякров культуры, языка, пола и так далее.
Войны ума: Модерн против Премодерна
Р. Генон посвятил свои труды разбору пропорций духа современности и духа Традиции. Парадигма Традиция организована на принципах теоцентризма, божественного творения, телеологии, эсхатологии, онтологической вертикали, иерархии, привилегированного места человека в мироздании и его ответственности перед Богом, сакрального общества, приоритета вечности перед временем,качественного пространства со священными ориентациями. Просуществовав в истории человечества много тысячелетий, она лишь в XVII веке уступила место Модерну, которому удалось опрокинуть традиционную парадигму, начав на нее бешеную атаку как на несовершенное прошлое человечества с исчерпанным и непродуктивным потенциалом, и заменить ее некоей пародией на мировоззрение, скроенной по противоположным лекалам. Все, что в Традиции рассматривалось со знаком «плюс», в Модерне было помечено знаком «минус». Он строился на отказе от Высшего Принципа, на обрушении в горизонталь вертикальной иерархии, на отрицании качественного пространства, телеологии и эсхатологии; на утверждении принципов индивидуализма, точнее индивидуумоцентризма, однонаправленного времени, независимости сиюминутного становления от вечности и т.п. В середине XX века Модерн, впрочем, претерпел метаморфозу и принялся за строительство новой эпистемологической парадигмы, получившей название «Постмодерн». Р.Генон не застал Постмодерн, но интуитивно предчувствовал возможность подобной девиации Модерна. Сегодня Постмодерн широко исследуется русскими традиционалистами, с использованием рефлективных стратегий изучения механизмов производства современного знания и онтологий. Один из важнейших трудов на эту тема – фундаментальное исследование А. Дугина «Постфилософия».[4]
Пост-генонизм: парадигмы русской школы традиционализма
Русская школа пост-геноновского традиционализма начиналась в 1960-е с глубинного изучения парадигмального языка Традиции и традиционализма Р. Генона как методологии, парадигмы и языка Традиции. В ней не вполне разделяется тезис французского мыслителя о примордиальном метафизическом единстве Традиций, но подчеркивается универсальная применимость парадигмального подхода ко всем историческим формам традиции: их единство мыслится в радикальном конфликте с языком современности, с ее концептуальным ядром и онтологиями. Парадигма современности и парадигма традиции неконвертируемы друг в друга, в них присутствует конфликт базовых установок, онтологических осей. Русский традиционализм говорит о глубинном разделении ноологического пространства на два противоборствующих лагеря – партии современности и партии Традиции.
А. Дугин в своей книге «Философия традиционализма»[5], подчеркивает, что видение в трудах Р.Генона не просто серии глубоких традиционных дискурсов, но именно языка, методологии, парадигмы Традиции несет в себе революционный потенциал разделения человечества для ноологической битвы последних времен, в которой будут решаться судьбы мира, человека, обретаться смыслы грядущего. Владение парадигмами мышления сопоставимо с пребыванием на «наблюдательном пункте», на пункте командования военными действиями. Кто владеет интерпретационной парадигмой, и далее, кто ее определяет, тот и правит. Парадигма Традиции может быть командным пунктом современной онто-эпистемологической войны с анти-традицией, не говоря уже о том, что она выступает эталоном для экспертизы аутентичности и отслеживания деформаций традиционных комплексов в исторической динамике под натиском операционной системы современности. Парадигмальный метод бесценен в выработке способов противостояния стратегиям современной эпистемологической элиты в мировоззренческой войне последних времен.
Метод парадигм утверждает, что традиционалист в современном мире является даже чем-то более ценным, чем представитель конкретной исторической Традиции. Освоив метаязык Традиции, он острее переживает внутренние коллизии живой традиции; практикуя интеллектуальную алертность и нахождение на переднем крае битв парадигм, он ярче осознает гипнотическую опасность двуличных идеологических и языковых стратегий современности. Парадигмой Традиции можно поверять причудливые трансформации исторических религий, мифологий и философий, оценивать новые тренды в современной мысли и общественной жизни. Именно парадигма Традиции позволяет сквозь феноменальный слой словословия актуализировать сущностное ядро срвременных интеллектуальных трендов, квалифицировать перипетии ментальных аномалий современности и поднимать знамя коллективного сражения с изощренными формами антитрадиции, которой трудно противостоять не владея парадигмальным анализом. Парадигма Традиции – это интеллектуальный корпус восстания против современности, это инструмент революции против современного мира в его самых нездоровых, уродливых, растленных, патологических посягательствах на истинную мысль и божественный порядок, на культуру, разнообразизие цивилизаций и самое главное – на Человека.
Парадигмальный mapping русского традиционализма. Вызов синхронистской парадигмы. Философские сады вечности
Русская школа традиционализма настаивает на приоритетности метода парадигм при изучении истории философии, религии, культур и цивилизаций. Перед русскими традиционалистами последних десятилетий стояла задача нового открытия (после семидесятилетнего периода доминирования материализма в СССР) истории мысли и создания большого нарратива осмысленного историко-философского процесса, с выработкой нового подхода, который позволил бы любое философское высказывание, тезис, учение, концепцию подвергнуть деконструкции и поместить в соответствующий контекст: ведь понятия Дух , Абсолют, сознание, субъект, человек, объект имеют разное значение в разных контекстах, моделях понимания мира, в разных языковых целостностях – или в разных парадигмах.
Новой позицией русской традиционалистской школы является мысль А. Дугина о том, что следует отказаться только от диахронического подхода в духе Виндельбанда и Гегеля в понимании философского наследия и применить альтернативный - синхронистский парадигмальный подход. В нем предлагается отказаться от эволюционизма и концепции прямолинейного прогресса в интерпретации истории мысли. Задача – расположить любое философское (теологическое) высказывание, слово, тезис, текст, автора, любую интеллектуальную школу в отчетливые смысловые зоны, строгие парадигмальные ячейки, соответствующие разным мировоззренческим комплексам. Синхроническо-парадигмальное прочтение истории философии выделяет три парадигмы – Премодерн (Традиция), Модерн(Новое время) и Постмодерн , которые утверждаются как в диахронической последовательности, так и как соприсутствующие в истории явления, как с структуры вечности, пребывающие одновременно и параллельно друг с другом. Согласно такому подходу, платонизм и неоплатонизм являются не локальными школами античной Греции, но структурами мысли, пронизывающими всю человеческую историю и всплывающими сквозь философские и теологические системы Средневековья, Возрождения, и даже Модерна и Постмодерна. С позиций А. Дугина, если отложить в сторону хроноцентризм Модерна (идею о доминантной позиции времени и становления), мы увидим, что и Премодерн и Постмодерн как парадигмы существовали всегда. История философии не детерминирована принципом однонаправленного прогресса, не есть один-единственный поток мысли, подобный реке, текущей в одном направлении. Гораздо правдоподобнее видеть в ней несколько одновременных автономных потоков, зон, территорий, анклавов мышления со своими принципами, схемами, языками. В этом случае историю мысли можно постичь не как монотонное движение ума по законам Рока, а как многообразие разных территорий и траекторий мышления, как плюралистическое разноцветье философских садов. Иными словами, вместо однолинейного прогресса мысли мы увидим плюрализм синхроничных полей мышления, со своими собственными законами и логикой.[6] В подобном многоголосье мысли у человечества всегда существует философский выбор, и парадигмы Модерна, Постмодерна и Премодерна можно рассматривать как предпочтительные зоны «комфорта», как своего рода «клубы по интересам» (если использовать современный термин). При параллельном существовании парадигм мысли свобода выбора есть всегда.
В случае, если мы выбираем парадигму Традиции, выстраиваемую вокруг идеи Бога, вечности, вертикали, бессмертия души, то последовательно признаем, что душа есть искра вечности, а телесное существование – лишь эпизод жизни души; мы соглашаемся с утверждением высшей точки трансцендентного Неба, Высшего Единого, Отца, Абсолюта, и будем размышлять о Сотворения мира и человека, внимать Божественному слову, откровению, мыслить об архетипах и идеях. Если в этой системе координат обратить взгляд вниз, то на нижней периферии будет земля – место, где разворачивается становление, подчиненное духовным образцам. Визуальным образом такой парадигмы в некоторых традициях выступает треугольник вершиной вниз, указывающий на полноту бытия на Небе и нищету внизу. В парадигме Премодерна мир строится вокруг оси вечности, а время – релятивизировано, человек мыслится существом «летающим» или диурническим (диурн, согласно Ж. Дюрану, активное, световое, вертикальное измерение человеческого воображения), устремленным к небу или падающим вниз в силу ущербности (погрешности) человеческого существа, при этом выбор им духовного пути окажется не предопределением, а свободой. Выбирая модель Традиции, мы суммируем ее в тезисе «от единого ко многому», а человека ставим в относительно привилегированное положение в мироздании как наследника и хранителя искорки духовного начала. Все в Традиции – и творение мира, и вечная система праздников, и нюансы отношений человека с Богом (специфические в разных традициях) есть возможность входа в вечность.
И хотя, считалось, что в истории человечества парадигма Традиции доминировала лишь до начала Нового времени, в наши дни ее остатки все-таки присутствует в мире и аффектирует религии и другие формы традиционного мировоззрения –иногда скрыто и тайно, иногда агрессивно и упрощенно, но Традиция присутствует в мире
Метод синхронических парадигм исходит из действительного плюрального сосуществование разных типов мировоззрений и из свободной возможности выбора парадигмы традиции как осознанного мировоззренческого решения каждого человека, а также народов и сообществ, причем решения не в прошлом, а сегодня, здесь и теперь. Эта позиция позволяет любому человеку и народу принципиально не соглашаться с современностью в оценке теологического или мифо-поэтического мышления как отживших предрассудков или дани старине без значимого онтологического содержания. Признание актуального плюрализма парадигм позволяет начать обоснованное восстание против навязываемой нам универсальности парадигмы современности, против эпистемологической диктатуры одной части человечества – современного Запада – над другой ее частью. Рефлексия над устройством самих мировоззрений, над кодами мышления, языка, над парадигмами Ума, позволяет осуществить нечто вроде деколонизации мышлениянародов, попавших под гипноз западного стандарта мышления – сформировать альтернативный полюс духовности, начать сражение за иные, несовременные эпистемологии, создавать альтернативные Западу проекты будущего, попытаться вернуть человечество к традиционным представлениям о телеологии, сотериологии, божественном предназначении и смысле человека и человечества.
Увядающая парадигма Модерна
В свое время Модерн осмеял и оплевал парадигму Традиции. Но в рамках синхронистической парадигматики Модерн уже не выглядит «судьбой» и «повинностью» человека, а может рассматриваться как локальная ( в основном, западная) увядающая территорию, сепаратная зона, многократно уступающая по энергии, свежести, содержательности и оптимизму парадигме Премодерна. Если посмотреть на соотношение двух парадигм спокойным, холодным взглядом, то станет очевидным, что перспективы Модерна и его детища – Постмодерна – выглядят удручающе. Вступив на арену мировой истории в XVII в., Модерн опрокинул основные принципы Традиции, оспорил идею Бога, оставив ему роль часовщика, подправляющего орбиты планет (И. Ньютон), завалил вертикаль и иерархию, занялся безудержным освобождением человека, учредив индивидуума без опоры на Высшее Существ, на вид и род человека, дискредитировал церковь, метафизику, назвал «идолами пещеры», «рода» или «рынка» традиционное знание, ослабил Государство, превратив его в «ночного сторожа рынка» (А. Смит), поверил в бескачественную, однородную подтелесную протяженность (res extensa Р.Декарта) - материальную подкладку, унифицирующую мир по низу, сделал ставку на хаотическую природу (φύσις), случайный опыт и факты, на практику, силу, лишенные большой цели и смысла («Знание – сила» заявил Ф.Бэкон, имея в виду, что природу надо брать силой, терзать и насиловать, чтобы пыткой извлечь ее секреты), становление, прогресс, механистическую науку и технику, поставил пользу выше истины и морали.
Модерн полностью извратил парадигму Премодерна. Он перевернул символический треугольник Традиции и отрезал от него вершину, превратив в трапецию, отменил идею вечности, отождествил Небо и Землю, запретил сакральные ориентации пространства и паритет аристотелевских левитации и гравитации, сделал ставку на материальную тяжесть, падение вниз.
А. Дугин подчеркивает, что революция против Традиции в Новое Время, была отнюдь не первым всплеском мировоззренческой субверсии Модерна. В античной Греции творили материалисты Демокрит, Эпикур, в Древнем Риме – Лукреций Кар.[7]Именно они впервые заговорили о принципах современной картины мира – атомах и пустоте, эволюции, отсутствии вертикали, смертности душ и богов и т. п. Современность таилась в античности, существовала рядом с традиционным знанием Европы Средневековья и Возрождения, что подтверждает концепцию синхронности парадигм. Немаловажно, отмечает А. Дугин, что смена парадигм в Новое время была как правило не обоснована логически и обеспечивалась исключительно риторикой и «гипнотизирующим» жестюэлем ученых и философов, а также грабильской практикой первоначального накопления капитала, колонизации архаических народов, и прагматической прытью нового класса буржуа, не обремененных ни сословными ограничениями, ни моральными нормами и потому агрессивно продвигающих десакрализованную картину мира Модерна и рожденную им утилитарную мораль.
Можно сказать, что Модерн приходил в мир Западной Европы как морской разбойник, без правил и сожалений, бесстыдно, напористо и красноречиво. Риторический компонент в приходе на сцену истории Модерна представляется нам весьма существенным. С философской точки зрения парадигмы рядоположены. Находясь внутри парадигмы Модерна, общество Нового времени неверно интерпретировало риторику как философский аргумент. Человечество не выбирало Модерн, но некритично приняло его правила. Переход от Премодерна к Модерну не был судьбой, а был рукотворной риторической победой одной активной группы мыслителей и визионеров (эпистемологической элиты) над неконсолидированным большинством. Это был ажиотажный вброс экстравагантной по тем временам ментальной конструкции с подменой доказательств риторикой, языком жестов и гипнозом.[8]
Идея синхронических парадигм дает человечеству фундаментальные основания сегодня выбирать альтернативные Модерну парадигмы, создавать иные полюсаэпистемологического проектирования будущего, отличные от западного гегемонического глобалистского проектирования.
Оскал Постмодерна. Последний приют человека
Смысл парадигмы Модерна делает ставку на становление, изменение, эволюцию, не зависимых от вечности, целого, структуры, смыслов, Духа. Модерн меняется, трансформируясь в Постмодерн. Но не зная вертикали, принципа духовного, деградирует: система его аномалий выглядит со временем все чудовищней. Современный мир делается все более «современным»: он истерично оспаривает и исторгает из себя все несовременное. Западный мир давно грубо осмеял религию, мифологию, расправился с идеологиями Третьего пути и коммунизма, закрепив за воинствующим либеральным дискурсом право на мировой диктат и цензуру. Под угрозой либерального нигилизма – культура и человек. Как утверждал Д. Белл в 1970-е годы, культура может стать главной преградой для постиндустриального либерализма[9]. И так и произошло. Запад давно заговорил о конце истории ( Ф.Фукуяма), о пост-истории, в которой исчерпан всякий дискурс и наложен запрет на любой проект и любую утопию,[10] а мысль должна сводиться к цитированию и рециклированию сказанного. М. Хайдеггер утверждал, что «ничтожное ничтожит» («Nichts nichtet»). Пустота съедает Модерн изнутри. Утопия Модерна вскрыла свою нигилистическую сущность на наших глазах, в момент победы либерализма в мировом масштабе и перехода к однополярному миру в 1991 году.
Сегодня мир пребывает в состоянии активного фазового перехода к следующей стадии - Постмодерну, контуры которого описали французские мыслители в середине XX столетия. Основные претензии Постмодерна к Модерну состояли в том, что индивидуум, несмотря на стратегии освобождения, остался прибежищем тоталитаризма и несвободы. На этапе Модерна он отказался от Бога, церкви, государства, социальных подпорок, но он все еще несвободен в выборе языка и пола, расы и этноса, в освобождении от иерархии внутренних органов и господства рассудка, сознания над бессознательным, ограничен прямохождением. Ж. Делез посчитал знаковой фигурой Постмодерна «ризому» – клубень, не имеющий центра и пространственных предпочтений и прорастающий в произвольном направлении – и рекомендовал ее в качестве образца человеческой стратегии.
В Постмодерне мир действительно потерял центр. Земля перестала быть полюсом мира уже в Модерне, после прозрений Галилея и Коперника. Солнце утратило свою центральную роль с изобретением линз А. Левенгуком. Индивидуум, человечество уже поздний Модерн, уставший от оптимистических реляций своих философских предтеч, увидел как ничтожную часть материальной Вселенной, затерянной в бесконечных пространствах Галактики, без смысла и телоса, ибо целевая причина Аристотеля была с самого начала Модерна изъята из его дискурса цензурой.
Человек давно не в центре вещей и событий. Он живет без точки сборки внутри самого себя и может распасться на автономные бессвязные части, «дивидуумы». Эти части, вероятно, и есть те «освобожденные органы», которые современный мир цинично продает на мировых подпольных рынках.
Новый поворот Постмодерна: коллапс субъекта и проект элиминации человека
Сегодня, по мнению авангардных эпистемологических центров, пришла очередь нового этапа расчеловечивания человека: современная философия массированно готовитоперацию , которую с полным правом можно назвать тотальной атакой на человека. В наши дни над интеллектуальным оформлением авангардных измерений Постмодерна целенаправленно трудятся школы объектно-ориентированной онтологии и Черного Просвещения. Мы – свидетели последних всплесков человеческой субъектности, последних аккордов человечности и идеологии гуманизма, которая до сих пор сопровождала историю пребывания человека на Земле. Русские традиционалисты, одни из немногих в наши дни, являются пристальными свидетелями и радикальными оппонентами нового поворота в судьбе человека, подготавливаемого в лабораториях современных элит.
Современный Постмодерн организует нарастающую ингуманистическую волну. Сегодня положительно рассуждать о человеческом субъекте «не в тренде»: говорят и пишут о разложенных субъектах или об объектах, причем тоже разваливающихся, «слабых» – живописуют о пыли, пористой лаве, камне, гнили, слизи, нефти или о совсем не человеческой «агентности», которая, согласно объектно-ориентированной онтологии, решительно смещает человеческого субъекта с его прежних позиций. Животные, грибы, леса, растения, леопарды, и даже свалки, линии электропередач и целлофановые пакеты, обладая иной, чем люди, природой, живут сложной и полноценной жизнью и ничуть не отличаются, а во многих случаях и превосходят человека. У философа-монокультуралиста Э. В. де Кастру ягуары, насыщаясь кровью своих жертв, рассматривают себя по аналогии с людьми, выпивающими пиво-маниока на дружеской пирушке[11]. Потоки запахов и гнили из свалки в черте города могут спровоцировать недовольство, стихийный бунт, хаос, разрушения, то есть выступить чем-то вроде пассивных агентов мини-революции.
В истории человечества субъект изменял свой статус по нисходящей. Абсолютный Субъект Традиции – Бог – сотворил человека на земле как своего наместника: теоцентризм сопровождался идеей привилегированной позиции человека в мире. Человек Традиции ставил перед собой великие задачи за счет своей центральной и вертикальной позиции в круге бытия: помимо этого, он мыслил себя не как автономного индивидуума, но как персону, восходящую к горизонту рода, общины соратников и сакральной истории. Субъекту Традиции была дана высшая заповедь познавать, творить, размышлять, философствовать, сражаться и служить Господу. Субъектность человека традиционного мира можно было бы назвать «сильной».
В Модерне происходит «ослабление» субъекта. Моя убитая западными спецслужбами дочь Дарья Дугина, еще в возрасте 14 лет написала моленькое эссе о «слабом» и даже «слабеньком» субъекте, которого она даже пожалела. Да, жалость к слабосильности человеческого существа сегодня вполне уместна. Мы помним, что заявления об освобожденном, раскрепощенном индивидууме были связаны с разрушением Модерном традиционной вертикали субъектности. И далее на протяжении всего Модерна шел развал, размывание, диссолюция, испарение субъекта. Сегодня мировые элиты, мировые финансовые группы, наживающиеся на растворенной субъектности человечества, этим человечеством цинично манипулируют, легким жестом пропаганды бросая его в индивидуальные леденящие душу эпопеи по смене половой идентичности, в кровавые адские разборки родственных и даже братских народов между собой.
Сегодня в планах современных элит не просто разложение, но окончательное преодоление и устранение (элиминация) человеческого субъекта. Иранский философ Реза Негарестани, адепт Черного Просвещения» и Объектно-ориентированной онтологии (ООО), в книге «Циклонопедия», перевод которой недавно осуществлен в России, говорит о сомнительности такой единицы, как человеческий субъект. По его мнению, не человек, а нефть является главным фигурантом и свидетелем истории, смыслом всех повествований о Земле, в которой самым центральным является сюжет противостояния солнца и земного ядра. Задача адептов О-ОО избавить ядро от страданий, и освободить раскаленную магму, выпустив ее на поверхность Земли, уничтожая жизнь и человека.
Согласно мыслителям объектно-ориентированной онтологии, человек заблуждается, возомнив о себе слишком много: уже давно «не люди используют планету, а планета поставила на службу людей», которые суть механизмы, эксплуатируемые планетой для собственного воспроизводства. Объект и субъект Модерна поменялись местами.
Интересна еще одна линия предуготовления заката человека. Зачинатели Постмодерна Ж. Лиотар, Ж. Делез, Ф. Гваттари, предлагая освободить человека от разума, сознания, внутреннего порядка и предлагая ему впустить внутрь новое многоголосое шизофреническое мышление, опирающееся на «парламент органов, заведомо инспирировали осмысление человека как продукта децентрализации, распада, диссолюции и умирания.
Согласно как группе французских постмодернистов, так и объектно-ориентированных онтологов (Ник Лэнд, Квентин Мейясу, Грэм Харман, Реза Негарестани и др.) современность есть мир существ и объектов, восставших против потерявшего свое достоинство, обмелевшего, оскудевшего, распавшегося внутри себя Человека, который бесславно отыграл свою роль и стал истории более не интересен. Смысл объектно-ориентированной онтологии и Черного просвещения – это бунт вещей и машин не только против вертикального человека Традиции или против почти распавшейся в горизонте «ничто» человеческой индивидуальности Модерна, но и против последних всплесков малых завязей субъектности или агентности современных потребителей комфорта. Сегодня объекты (агенты) новой онтологии – это вихри, потоки инфекций, бактерий, грязи, мусора, гниения, демонических сущностей, крысиных стай, целлофановых пакетов. Они то и призваны замести последние следы Человека в мире.
Преодоление антропоцена: выживает сильный, слабый должен умереть
Вам необходимы дополнительные доказательства? Так вот. Задачей постмодернистической ингуманистической структуры – «Группы исследований кибернетической культуры» [12], возглавляемой упомянутым Ником Лэндом, является программа преодоления «гнета антропоцена», с использованием науки и фактов. Антропоцен — новейший термин, обозначающий геологическую эпоху с уровнем высокой человеческой активности, преображающей природу и играющей существенную роль в экосистеме Земли. Интересно, что известный западный культуртрегер Борис Гройс сетует, что употребление термина «антропоцен» является сегодня абсолютным гарантом финансирование западными научными центрами любого гуманитарного проекта, особенно если в нем есть ссылки на имена Б. Латура, К. Мейясу и Г. Хармана.[13]
Ник Ланд считает, что удручающее качество субъектности человека лечится с помощью рецептов социал-дарвинизма и антигуманизма. И капитализм, и венчурный риск – это солнечные механизмы естественного отбора, высокие стратегии чистки человеческого коллектива от негодного материала. Если индивидуум не выживает в среде глобального рынка, не проходит проверку «Внешним», объектным миром, миром машин и отчужденных социальных форм, он не имеет права на существование и должен быть отправлен на свалку.[14] Согласно Лэнду, человечество веками создавало Систему Человеческой Безопасности, связанную с Порядком Единого Бога (монотеизм, христианство) и зацикленную на телеологии, гуманизме, поддержке непродуктивных социальных проектов, вроде социализма и помощи нищим. И совершенно напрасно, считает Лэнд и современная мировая элита. Сегодня эта система должна быть разрушена: выигрывает и выживает сильный, слабый должен умереть – заявляет этот представитель лиги Темного Просвещения. Возмущенные протесты публики Ник Ланд встречает холодным риторическим вопросом: «Мол, а как еще к ним – людям – можно относиться? Как к душам? Духам? Субъектам истории? Может, как к Dasein?» Ответ для Ника Лэнда очевиден – это нелепый и инфантильный бред несостоятельного человечества.
Р. Негарестани считает, что право быть человеком теперь не дается при рождении, а титул «человек» в ситуации распадающейся субъектности может быть перехвачен у человека любыми существами или процессами, будь то животное или машина, то есть теми, кто способны соответствовать критериям мыслящего и разумного агентства[15]. Человек не только должен быть преодолен, как предлагал Ницше: человеческое, особенно в том виде, в котором оно пребывает на Земле, будет непременно преодолено[16].
Сегодня перед традиционалистами поставлен серьезный вопрос: « Достойны ли мы, люди, чтобы к нам относились как к душам, субъектам истории, как к Dasein?».
И мировые элиты , в лучшем случае, сообщают нам, что наше право быть людьми – это квест и его надо еще пройти. В рамках Традиции человек всегда стоял перед сверхзадачей стать совершенным человеком. Человек современных потребительских «свинополисов» предпочитает не мысль, но потребительское счастье, не остановку бессмысленного бега, чтобы задуматься о своем Я, Боге, бытии, смерти, экзистенции, но скорость, velocity, непрестанный гон в условиях атеистической бессмыслицы и ужаса ничто…
Русский ноктюрн глазами Юрия Мамлеева
В русской культуре подобный бег или, наоборот, застывание человека перед пустотой мира, ужас переживания смыслового ничтожества жизни является триггером духовного испытания и последующего преображения героя сюжетов русских писателей и философов. О трепете человека перед нигилистической косой Модерна говорит русский писатель-традиционалист Юрий Витальевич Мамлеев, основатель традиционалистской школы Южинского переулка в Москве 1960-х, который еще тогда пронзительно смотрел в существо ингуманистической проблематики.
В раннем рассказе писателя «Счастье»[17] два деревенских друга беседуют о об этом неуловимом предмете. Один из друзей уверен, что счастье пребывает где-то в регионе изысканного, с русским душком, потребления – между сферой плотского чувственного благополучия и областью тонкой телесности – «корова, хата с крышей, четыре бабы, баня… и лунный свет…» Другой, Григорий, чует, что это как-то не соответствует замыслу о человеке: « Только мелочно все это, не по размерам, а по душе» – косноязычно бросает Григорий. «Счастье, – возражает ему первый, Михайло, – это довольство и никаких мыслей». Но первый герой измеряет жизнь по масштабам души и сетует на ее ничтожное актуальное состояние. Герой испытывает прикосновение «Ничто», это парадоксальное касание рождает у него мысль: «Пусто, пусто – и вдруг мысль». Мысль о смерти. Поэтому Григорию и страшно. «В секту пойду» – решает он.
Русские традиционалисты Южинского переулка 1960-х навсегда разделили счастье и мысль. Мысль они видели как боль, как разрыв, как смерть, как особую точку в бытии, где рождается Субъект – тот, кто берет эту боль на себя. В рассказе нарождающийся субъект, – еще слишком эфемерный, слабый, распыленный, мало способный понести бремя мысли, – нелепо провозглашает уход в секту, чтобы его неокрепшее «Я», неоформленный слабенький субъект разделил ответственность за ужас мысли с другими такими же, помеченными беспокойством и ужасом, людьми секты.
Это и есть момент рождения Субъекта, точнее, намек на его контур.
Но первое трепыхание субъектности похоже лишь на беспомощный младенческий вскрик. Насколько этот прорыв мутного сна русского крестьянина XX века слабее острого переживания «Cogito ergo sum» Декарта века XVII, где ярко вспыхнувшая искра мысли решительно ставит под вопрос все подряд – Бога, природу, материю, знание, опыт. Человеческая субъектность со времен раннего Модерна внушительно деградировала, а в современном мире – вообще радикально поставлена под вопрос.
Приятель Григория из рассказа Мамлеева, Михайло, предлагает вместо мысли – счастье: «Мол, в городе врачи есть, которые мозги вырезают, и говорят, даже очередь к ним стоит».
Современные объектно-ориентированные онтологи не сомневаются, что, если человек согласен с «ампутацией» собственного сознания, то почему нужно придавать его жизни какое-то значение? Может, тогда, действительно, лучше сделать ставку на «агентность» животных, вещей, лесов, камней, свалок, ядра внутри земли? Тем более что людей слишком много, и система рациональнейшего капитализма и либерализма трещит по швам – не выдерживает напора человеческой массы. Как удобно в этой ситуации признать, что человек случаен, а жизнь на Земле – лишь проекция великой войны Солнца и планеты Земля, закончившейся «геотравмой», загнавшей океан раскаленной стали ядра в сердцевину Земли? Если мир контингентен, случаен, то можно ли гарантировать жизнь человека, равно, как жизнь звезд и Галактик? Так мыслит современный западный глобалистский менеджер. И совершенно синхронно с этим возникают вопросы ингуманистической волны современного спекулятивного реализма[18].
Одно из интересных размышлений объектно-ориентированных онтологов о парадигмах предлагает Р. Негарестани, который считает, что обычный человек, предоставленный самому себе, если и мыслит, то не задумывается, как он мыслит, то есть мыслит нерефлективно. И Негарестани провозглашает весьма сходную с русским традиционализмом идею: если распознать и помыслить сам механизм производства знания, вычленить его парадигму, то можно сознательным образом изменить сами условия производства концептов и смыслов и создать новую эпистемологию, а в перспективе — новую реальность, иные пространство и время, иного человека или нечеловека. Здесь, правда, в отличие от русских традиционалистов, Негарестани основательно преступает границы, фантазируя без ограничений, гуманистических берегов, моральных и теологических запретов:
если перейти познавательный Рубикон освоения парадигм, считает Негарестани, человечество сможет переходить к новым эпистемологиям и онтологиям – нечеловеческим, неорганическим, машинным и пр. И входным билетом здесь будет, по-видимому, согласие с необходимостью аннигиляции человека и переход к нечеловеческому сетевому субъекту.
Путешествие в смысл цивилизаций. Парадигмы трех Логосов
Двадцатичетырехтомный философский цикл «Ноомахия»( «Войны ума») Александра Дугина[19]посвящен исследованию мировых цивилизаций и основан на уникальном методе Трех Логосов. Автор как бы нанизывает цивилизации на системы координат, в основе которых лежат три Логоса, три модели мыслить, три мировоззрения. Модерн внушил нам, что рациональность едина, имеет унитарную структуру. Этот взгляд, уверенный в превосходстве рационализма Нового времени над другими типами мышления, то есть в преимущественной ценности парадигмы Нового времени, Модерна, был оспорен в XX в. Ф. Ницше, М. Хайдеггером, К. Леви-Стросом, структуралистами, феноменологами, этнологами и антропологами. Леви-Брюль, показал, что с рациональным западным менталитетом конкурирует первобытное мифо-мышление «мистической партиципации»
(«мистического соучастия»), в котором человек скорее не разделяет и различает6 а сливается и переживает целостность мира. Мышление оказалась сложнее и разнообразнее модели рационалистов XVII в., а тезис о единстве рациональности стали осмыслять как произвольный догмат Модерна.
Согласно методологии Трех Логосов А. Дугина[20]существуют три типа, три парадигмы рациональности – Логос Аполлона, Логос Диониса и Логос Кибелы. Три греческих божества служат гештальтами трех стилей мышления. То, что Логос, Софийное мышление сопоставляется с мифологическим нарративом и использует мифологическое зонирование является вполне законным, так как и мифос и логос имеют общий исток – Ум, Нус (νοῦς). «Ноомахия» означает «войны ума» или «войны внутри ума», что призвано подчеркнуть конфликтную природу логосных структур. Мышление – это поле военных действий. Артюр Рембо считал, что «духовная битва столь же жестока, как сражение армий».
Аполлонический стиль мышления, Логос Аполлона построен на привативной оппозиции «одного и другого», на абсолютных «да» и «нет», света и тьмы, между которыми нет пересечений и постоянный конфликт. Учреждение строгих границ является основой справедливости Аполлона – беспристрастного судьи, разделяющего свет и тьму радикально, без полутонов. На этом основан классический Логос платонизма, неоплатонизма, пифагорейства. На аполлоническом Логосе базируются принципы аристотелевской логики (с ее законами тождества, противоречия и исключенного третьего), действующие по сей день.
Долгое время казалось, что западноевропейская цивилизация живет в тени именно Логоса Аполлона. В XIX веке Ф. Ницше, открыл другое измерение мышления и предъявил рассудочному Модерну Европы Логос Диониса, оперирующий с другой формой оппозиций – без привативности, где между «этим» и «иным», верхом и низом существует гибкая диалектика. Оказалось также, что, хотя логика Аристотеля основана на аполлонизме, его физика, где в каждой вещи присутствует форма и материя (hule), – т.е. в «одном» присутствует «два», и эту связку невозможно рассечь без потери самой вещи,
— построена на дионисийском мышлении. Логос Диониса представляет иную, чем Логос Аполлона, рациональность. Это пульсирующее живое сердце самой жизни. Такое мышление напоминает танго, где то один партнер оказывается ведущим, то другой, и каждый следующий жест любви и ненависти, презрения и подчинения, обожания и поклонения сменяют друг друга в гармонии специфического ритма. Логос Диониса воплощает в себе изобилие и трагичность жизненного начала, это не хаос, но и не застывший порядок Аполлона. Это игровое сочетание того и другого, мерцание смыслов, разум на границе безумия, и безумие, излечивающееся в порыве к высшему Уму. Дионис изменчив в структуре своей эпифании, амбивалентен. Это бог превращений, метаморфоз, связывания противоположностей, бог, приходящий к людям, трансформирующий грубость в священное, низкое в высшее в мистериях дионисийских процессий, направляющий одержимых вакханок, устремленных на Парнас, убивать мужчин. В дионисизме возникает сбой аполлонического закона, хотя в греческом контексте это происходит в рамках целостного олимпийского мировоззрения. Дионис – это сложный сакральный комплекс, производящий впечатление хтонического, земного и телесного, но на самом деле представляющий парадоксальную, амбивалентную сторону самого Божественного. Не случайно символом Диониса является маска – как граница, соединяющая жизнь и смерть, традиционно скрывая лицо человека от духов и приоткрывая ему мир мертвых.
Главным в методе «Ноомахии», как считает А. Дугин, является открытие Третьего Логоса – Логоса Кибелы. Геометрию вселенной Великой Матери можно представить как опрокинутый образ Вселенской Горы, превращенной в космическую воронку. Поэт и культуролог Серебряного века Вячеслав Ив. Иванов в работе «Прадионисийство» включал дионисийский Логос в матриархальные культы Средиземноморья. Но дионисизм – это нечто иное, чем кибелизм. И если рациональность Кибелы – это особый материализм, то дионисийство не материализм, но имманентизм без материализма; не принцип Земли, но диалектикаНеба и Земли, Бога и человека. Дионис – это парадигма человека, жизнь в напряженном слиянии души и тела. Логос Кибелы отличен от Логоса Диониса и диаметрально противоположен Логосу Аполлона : это мир плоти, тяжести, доминирующего материнского женского начала, превосходно описанного в «Пещере нимф» у Порфирия, где клокочущая подземная плоть перетолковывает миры света, превращая их в собственные темные проекции. Кибела – это Земля, порождающая своих сыновей без мужского начала, без оплодотворения Небом. Это территория титанов, здесь царствует время, и нет «мгновения вечного сейчас», но всегда только «слишком рано» или «слишком поздно». Здесь все повторяется, не достигая цели (Тантал, Сизиф); здесь отсутствуют ориентации, прямые линии, все сливается в неразличимую массу, которая растворяет формы, делит на атомы и соединяет части вновь, уродливо и монстро-образно, здесь невнятна и сбивчива мысль.
Согласно «Ноомахии» Дугина, Логос Кибелы является корнем Европейского Модерна: он царствует и диктует повестку сегодня, он существовал и в древности у истоков греческой философии – в атомизме Демокрита, Левкиппа, Эпикура, Лукреция, у некоторых натурфилософов. Согласно мифу, Платон приказал сжечь труды Демокрита на площади перед Академией как попирающие светлые принципы аполлонизма.
Русская цивилизация: государство Аполлона против крестьянского Диониса. Горизонты Великой Матри.
Любая культура, по мнению А. Дугина, состоит из моментов сочетания и диалектического противоборства трех Логосов. Учет противостояния или конфликта интерпретаций придает цивилизациям объемный и сложный характер, и через описание конфронтации Логосов мы приближаемся к пониманию «цветущей сложности» культур и цивилизаций.
Если таким образом рассматривать Русскую цивилизацию, то картина ноологических оппозиций будет выглядеть следующим образом. Россия географически расположена на территории Великой Степи и имеет преемственность аполлоническому туранскому горизонту, который несет с собой индоевропейскую структуру с вертикальной организацией мира и политики, с воинственной андрократией и трехфункциональной (по Дюмезилю) системой. Вторым элементом русского горизонта являются палеоазиатские культуры Великой Матери. Влияние на русскую идентичность оказала также греческая и византийская культуры. При этом через эллинскую цивилизацию, по мнению А. Дугина, на русское культурное пространство также влияла древняя доиндоевропейская цивилизация Великой Матери (Логос Кибелы), локализованная в Анатолии (XXI – VI тыс. до н.э.), которая позднее вошла в конфликт с индоевропейским патриархатом в ходе ее завоевания туранскими кочевниками. Этот конфликт, переданный России через эллинизм, рассматривается Дугиным как важный герменевтический код к ноологической расшифровке русской традиции. Влияние на русскую ментальность имела также иранская традиция – как напрямую (русское слово «бог» имеет иранское происхождение), так и через иранизированный послевавилонский иудаизм, акцентирующий темы дуализма, однонаправленного времени, эсхатологии и Спасителя. Кроме того важно, что Россия является самой крестьянской среди остальных цивилизацией, что объясняется сильным влиянием на нее Восточной Европы, которая долгие тысячелетия была центром древнейшей матриархальной земледельческой цивилизации. Русские – неотъемлемая часть восточно-европейского горизонта как колыбели европейского крестьянства, достигающего своего апогея именно в России.
Ноологический узор русской цивилизации: три переплетенных логоса
Ноологический анализ Русской цивилизации А. Дугиным показывает, что русские несут в себе все три Логоса— Аполлона, Диониса и Кибелы. Начиная с XVII века образы русской мысли оказываются тройственными, переплетаясь между собой в сложной культурной диалектике, не сводимой к упрощенным и линейным моделям, преобладающим в исследованиях русской культуры до сих пор.
Более конкретно три Логоса представлены у русских следующим
образом. Основная часть русских — собственно народ — имеет крестьянские
корни и выступает носителем особой оседлой аграрной культуры, в которой преобладает Логос Диониса. Однако Логос Диониса с эпохи зарождения самих славян как индоевропейского народа и еще задолго до возникновения русского государства находился под фундаментальным влиянием Логоса Аполлона, что нашло свое выражение: 1) в патриархате, 2) в трехфункциональной модели организации общества и 3) в самом русском языке, относящемся к индоевропейской семье. В полной мере Логос Аполлона находит свое выражение в русском государстве, где отчетливо представлены индоевропейские вертикальные структуры. Лучше всего это прослеживается в эпоху традиционного общества, то есть до момента интенсивной модернизации и вестернизации России.
От Киевской Руси до раскола XVII века русское государство представляет собой ярко выраженное аполлоническое явление с соответствующим
порядком и организацией. Причем принятие христианства князем Владимиром (ок. 960–1015) лишь укрепило аполлоническую вертикаль,
придав ей окончательное религиозное и идеологическое оформление. Но
сам Логос Аполлона воздействовал на славянских оседлых земледельцев
и в более древние эпохи — как после создания Рюриком (? — 879) русского государства, так и в эпоху готов, сарматов, скифов и т. д. Таким образом, в самой дионисийской идентичности русского народа (крестьянства)
мы видим внушительные следы влияния Логоса Аполлона в его индоевропейской версии. Соответственно, отношения народа и государства могут быть сведены к диалогу двух Логосов — Диониса и Аполлона, но с той поправкой, что и само народное дионисийство было тесно переплетено с патриархальным — солярно-небесным — аполлонизмом. Поэтому следует учитывать как глубинное различие двух Логосов, так и их диффузию, которая в большинстве случаев представляла собой одностороннее воздействие более жесткого и эксклюзивного Логоса Аполлона на корневое мировоззрение крестьянских общин, склонных, напротив, к инклюзивности и дионисийскому равновесию. Поэтому ответное влияние народного Логоса Диониса на государственную культуру было асимметричным — более косвенным, риторическим и мягким, что и является характерной чертой Логоса Диониса.
Третий Логос — Логос Кибелы – также является ноологической константой русского начала. Масштабнее всего Логос Кибелы представлен в самые древние периоды, уходящие корнями к Трипольскому земледельческому матриархату, предшествующему приходу из глубин Турана
индоевропейских носителей курганной культуры, и в самые последние
эпохи —под влиянием западноевропейского Модерна, где древнее материалистическое мировоззрение Великой Матери добилось реванша и сумело низвергнуть многотысячелетнее господство индоевропейского аполлонизма. Логос Кибелы в русской культуре представляет собой одновременно нечто самое древнее и самое новое, современное,
то есть предисловие и послесловие к русскому историалу. По мере проникновения в Россию влияний западноевропейского Модерна Логос Кибелы стал наращивать свое могущество —через церковный раскол XVII века, серию царей–«Антихристов» — от Петра (1672–1725) до Екатерины II (1729–1796) —и вплоть до большевиков и постсоветских либералов 90-х годов ХХ века.
Согласно А. Дугину этот ноологический узор и определяет семантику русской истории и секвенции эпизодов русской цивилизации.
Смысл современного традиционализма – битва за человека
Сегодня стереотипы современного западного либерализма постепенно распространяются на восточные общества. Запад несет с собой плоские клише материализма, технократии, экономизма, безудержного потребления, индивидуализма, атеизма, симулякры философии, искусства и неоспиритуализма. В отличие от либеральных менеджеров мысли традиционалисты являются наследниками огромного метафизического, теологического, философского потенциала Традиции, с объемным корпусом её священных текстов, богословских трудов отцов церкви, текстов по теологии, философии, метафизике, телеологии, сотериологии, этике, социальным проблемам. И хотя в рамках самой Традиции существуют различия и взаимные претензии разных версий исторических традиций, в целом полюс Традиции обладает колоссальным преимуществом перед полюсом современности.
Сегодня русские традиционалисты фиксируют новое качество и смену формул современного эпистемологического авангарда Постмодерна, который отныне открыто заявляет о нигилистической подоплеке своего мировоззрения, о невозможности предложить человечеству позитивные перспективы будущего, о пессимистичном прогнозе относительно будущего человека и прямо декларирует свой антигуманизм. Западные элиты, навязывая миру провальный сценарий либерального “One world”, при этом всячески тормозя и запрещая их, отказываются от разработки новых социальных проектов, угрожают отлучением от источников существования, от культуры , от общества, от публикаций, от преподавания части западной интеллигенции, размышляющей о судьбах человечества и его духовной судьбе. Западный либеральный менеджмент достиг того этапа, когда словесных предупреждений современным мыслителям ему кажется мало: западные цензоры терроризируют и убивают неугодных мыслителей, предлагающих альтернативные, неглобалистские, проекты развития цивилизаций. Согласно западному либеральному глобальному проекту судьба значительной части человечества состоит в том, чтобы раствориться в нищете «прекариата», в буднях локальных химических и бактериологических войн, сгнить в объятиях «этрусской невесты»[21]. Этот дискурс поддерживается инфракорпоральной мифологией лавкрафтианских подземных богов-идиотов и объявленным феминисткой Донной Харауэй и Р. Негарестани приходом ктулхуцена,[22] стремительно идущего на смену антропоцену.
Сегодня все более очевидно, что либеральная элита несостоятельна в разработке социальных проектов, ранее привлекавших человечество картинами «постиндустриальных», «открытых», «технократических» и других «хороших» обществ, бессильна в инспирации научных открытий и поиске новых источников интеллектуальных решений. Властвующие элиты Запада склоняются к тому, чтобы перевести большую часть человечества на уровень самых нижних этажей существования/несуществования. Постмодерн стал орудием в руках западных элит в подведении человечества к бездне энтропии и финального уничтожения человека. Перед лицом этой угрозы, осознавая эсхатологический характер современной Битвы умов( Ноомахии) в планетарном масштабе и имея ключи к ее парадигмам, традиционалисты призваны объединить свои усилия в битве за человечество, за жизнь и достоинство Человека, активно противодействуя новейшим антигуманистическим проектам современности.
[1] В XX в. идею противостояния традиционного и современного обществ конкретизировали последователи Р. Генона, такие как Ю. Эвола, М. Элиаде, А. Корбен, Ж. Дюмезиль,Т. Букхардт, Г. ди Джорджа, Ф. Шуон, М. Вальзан, Ш. Моррас, Л. Доде, А. Жид, А. Арто, Э. Паунд, Ж. Парвулеско, Э. Ремер и др. В современной России традиционализм представлен творчеством философов и мыслителей «Южинского кружка», начиная с 1960-х гг. до настоящего времени – Юрия Мамлеева, Евгения Головина, Гейдара Джемаля и Александра Дугина.
[2] Парадигма – это система ориентиров, ценностей, предпочтений, структур, которая предваряет всякое высказывание, дискурс, выступая как массив целокупного языка, объемлющего любое высказывание. Парадигма Традиции – это тезаурус мыслеформ, принципов бытия-мышления, которые управляют производством знания, праксисом того или иного конгломерата обществ, определяют свод идеологем (мифологем, философем и т.п.), которые в нем производятся и используются; это автономный суверенный континуум принципов, высших оснований, определяющих формы созерцания, творчества, ремесла, социального и политического действия и т.д. За каждым обществом, знанием, теорией, идеей в истории лежат парадигмы, образцы, согласно которым эти общества устроены, в рамках которых они функционируют, и которые могут оставаться скрытыми и неотрефлексированными.
[3] Дугин А. Ноомахия. Войны ума. Три логоса: Аполлон, Дионис, Кибела. М.: Академический проект, 2014, с. 31 .
[4] Дугин А. Постфилософия. М.: Евразийское движение, 2009.
[5] Дугин А. Философия Традиционализма. М.: Арктогея-Центр, 2002.
[6] Аналогичные взгляды выражали многие социальные антропологи, с середины XIXв. исследующих культуры т.н. «примитивов» (Ф. Боас, К. Леви-Стросс, М. Мид, Р. Бенедикт, Б. Малиновский, А. Рэдклифф – Браун, М. Мосс, К. Гирц, и др.). Они показали, что эти культуры не менее сложны и дифференцированы, чем западные, и призвали западное человечество осуществить «деколонизацию мышления».
[7] Дугин А. В поисках темного Логоса. М. :Академический проект, 2013
[8] Латур Б. Дайте мне лабораторию, и я переверну мир// Логос. 2002. № 5—6 (35),Латур Б. Нового времени не было. Эссе по симметричной антропологии. СПб.: Изд-во Европейского ун-та в СПб, 2006.
[9] «Сфера культуры с её иррациональным и гедонистическим модернизмом может входить в противоречие с «осевым принципом» экономики, ориентированным на эффективность и инструментальную рациональность». Bell D. The Cultural Contradictions of Capitalism. NY: Basic Books, 1976.
[10] Поппер К. Открытое общество и его враги. Т. 1-2. М.: Феникс, Международный фонд "КУЛЬТУРНАЯ ИНИЦИАТИВА", 1992.
[11] Кастру В. де. Каннибальские метафизики. Рубежи постструктурной антропологии. М.: Гараж, 2018.
[12] CCRU (Cybernetic Culture Research Unit) создана в 1990-е годы на базе Уорикского университета в Великобритании. С ней были связаны Сэди Плант, Ник Лэнд, Марк Фишер, Робин Маккей, Кодво Эшун, Мэттью Фуллер, Иэн Грант и др.
[13] Гройс Б. Квентин Мейясу – это в чистом виде Сталин. Интервью. cyberleninka.ru/article/n/kventin-meyyasu-eto-v-chistom-vide-stalin-intervyu/viewer
[14] Ланд Н. Киберготика. Пермь, Гиле-пресс, 2019.
[15] Негарестани Р. Циклонопедия. М.: Носорог, 2019.
[16] Там же
[17] Мамлеев Ю.В. Собрания сочинений в 4 тт. М.: Эксмо, 2017.
[18] Мейясу К. После конечности: эссе о необходимости контингентности. Екатеринбург ; Москва : Кабинетный ученый, 2015.Негарестани Р. Циклонопедия: соучастие с анонимными материалами. М.: Носорог, 2018
[19] Дугин А. Г. В поисках темного Логоса. М.: Академический проект, 2014, Дугин А.Г. Ноомахия. Три Логоса. М.: Академический проект, 2014., Дугин А.Г. Ноомахия. Геософия. Горизонты и цивилизации. М.: Академический проект, 2017.,Дугин А.Г. Ноомахия. Логос Турана. Индоевропейская идеология вертикали. М.: Академический проект, 2017.,Дугин А.Г. Ноомахия. Горизонты и цивилизации Евразии. Индоевропейское наследие и следы Великой Матери. М.: Академический проект, 2017.,Дугин А.Г. Ноомахия. Иранский Логос. Световая война и культура ожидания. М.: Академический проект, 2016., Дугин А.Г. Ноомахия. Великая Индия. Цивилизация Абсолюта. М.: Академический проект, 2017, Дугин А.Г. Ноомахия. Эллинский Логос. Долина Истины. М.: Академический проект, 2016. Дугин А.Г. Ноомахия. Византийский Логос. Эллинизм и Империя. М.: Академический проект, 2016. Дугин А.Г. Ноомахия. Латинский Логос. Солнце и Крест. М.: Академический проект 2016,Дугин А.Г. Ноомахия. Германский Логос. Человек Апофатический. М.: Академический проект, 2015.Дугин А.Г. Ноомахия. Французский Логос. Орфей и Мелюзина. М.: Академический проект, 2015, Дугин А.Г. Ноомахия. Англия или Британия? Морское могущество и позитивный субъект. М.: Академический проект, 2015, Дугин А.Г. Ноомахия. Цивилизации Нового Света. Прагматика грез и разложение горизонтов. М.: Академический проект, 2017.Дугин А.Г. Ноомахия. Латинский Логос. Солнце и Крест. М.: Академический проект, 2016.
[20] Дугин А.Г. Ноомахия. Восточная Европа. Славянский Логос: балканская Навь и сарматский стиль. М.: Академический проект, 2018. Дугин А.Г. Ноомахия. Неславянские горизонты Восточной Европы: Песнь упыря и голос глубин. М.: Академический проект, 2018. Дугин А.Г. Ноомахия. Царство Земли. Структура русской идентичности. М.: Академический проект, 2019. Дугин А.Г. Ноомахия. Русский историал. Народ и государство в поисках субъекта. М.: Академический проект, 2019.Дугин А.Г. Ноомахия. Образы русской мысли. Солнечный царь, блик Софии и Русь Подземная. М.: Академический проект, 2019. Дугин А.Г. Ноомахия. Семиты. Монотеизм Луны и гештальт Ва’ала. М.: Академический проект, 2017. Дугин А.Г. Ноомахия. Хамиты. Цивилизации африканского Норда. М.: Академический проект, 2018. Дугин А.Г. Ноомахия. Логос Африки. Люди черного солнца. М.: Академический проект, 2018. Дугин А.Г. Ноомахия. Желтый Дракон. Цивилизации Дальнего Востока. Китай. Корея. Япония. Индокитай. М.: Академический проект, 2017. Дугин А.Г. Ноомахия. Океания. Вызов Воды. М.: Академический проект, 2018.
[21] Прекариат – новый нищий класс в отличие от пролетариата, готов бесконечно приспосабливаться к нечеловеческим жизненным условиям и десятилетиями жить за границей прожиточного минимума.
«Этрусская невеста» – ужасающая казнь, практиковавшаяся в древности этрусскими пирами, при которой провинившегося плотно лицом к лицу привязывали к трупу и оставляли так гнить, пока черви из гниющего тела не перебирались на свежее. Образ «этрусской свадьбы», отдаленно пародирующий концепт алхимической свадьбы герметизма, является излюбленной картинкой объективно-ориентированных онтологов для иллюстрации статуса и судьбы современного человека.
[22] Ктулхуцен – миф современной объектно-ориентированной философии» о наступающей эре перехода инициативы жизни и мироустройства от человека к обитателям объектной суб-материальной реальности, представленной сверхплотными сущностями инфернальных иерархий ада, вроде древних» слепых богов-идиотов» Ктулху, Йог-сотота, Дагона, – описанных в творчестве Г. Ф. Лавкрафта. Сегодня мир Лавкрафта стал философской иллюстрацией идей объектных онтологии и спекулятивного реализма о необходимости освободить мир от людей с их субъективностью и обратиться к миру объектов как таковых с их контингентностью и свободным течением минеральной жизни.
Список литературы:
Гройс Б. Квентин Мейясу – это в чистом виде Сталин. Интервью. cyberleninka.ru/article/n/kventin-meyyasu-eto-v-chistom-vide-stalin-intervyu/viewer
Дугин А. Ноомахия. Войны ума. Три логоса: Аполлон, Дионис, Кибела. М.: Академический проект, 2014.
Дугин А. Постфилософия. М.: Евразийское движение, 2009.
Дугин А. Философия Традиционализма. М.: Арктогея-Центр, 2002.
Дугин А. В поисках темного Логоса. М. :Академический проект, 2013.
Дугин А.Г. Ноомахия. Геософия. Горизонты и цивилизации. М.: Академический проект, 2017.,
Дугин А.Г. Ноомахия. Логос Турана. Индоевропейская идеология вертикали. М.: Академический проект, 2017.,
Дугин А.Г. Ноомахия. Горизонты и цивилизации Евразии. Индоевропейское наследие и следы Великой Матери. М.: Академический проект, 2017.,
Дугин А.Г. Ноомахия. Иранский Логос. Световая война и культура ожидания. М.: Академический проект, 2016.
Дугин А.Г. Ноомахия. Великая Индия. Цивилизация Абсолюта. М.: Академический проект, 2017.
Дугин А.Г. Ноомахия. Эллинский Логос. Долина Истины. М.: Академический проект, 2016.
Дугин А.Г. Ноомахия. Византийский Логос. Эллинизм и Империя. М.: Академический проект, 2016.
Дугин А.Г. Ноомахия. Латинский Логос. Солнце и Крест. М.: Академический проект 2016.
Дугин А.Г. Ноомахия. Германский Логос. Человек Апофатический. М.: Академический проект, 2015.
Дугин А.Г. Ноомахия. Французский Логос. Орфей и Мелюзина. М.: Академический проект, 2015.
Дугин А.Г. Ноомахия. Англия или Британия? Морское могущество и позитивный субъект. М.: Академический проект, 2015.
Дугин А.Г. Ноомахия. Цивилизации Нового Света. Прагматика грез и разложение горизонтов. М.: Академический проект, 2017.
Дугин А.Г. Ноомахия. Латинский Логос. Солнце и Крест. М.: Академический проект, 2016.
Дугин А.Г. Ноомахия. Восточная Европа. Славянский Логос: балканская Навь и сарматский стиль. М.: Академический проект, 2018.
Дугин А.Г. Ноомахия. Неславянские горизонты Восточной Европы: Песнь упыря и голос глубин. М.: Академический проект, 2018.
Дугин А.Г. Ноомахия. Царство Земли. Структура русской идентичности. М.: Академический проект, 2019.
Дугин А.Г. Ноомахия. Русский историал. Народ и государство в поисках субъекта. М.: Академический проект, 2019.
Дугин А.Г. Ноомахия. Образы русской мысли. Солнечный царь, блик Софии и Русь Подземная. М.: Академический проект, 2019.
Дугин А.Г. Ноомахия. Семиты. Монотеизм Луны и гештальт Ва’ала. М.: Академический проект, 2017.
Дугин А.Г. Ноомахия. Хамиты. Цивилизации африканского Норда. М.: Академический проект, 2018.
Дугин А.Г. Ноомахия. Логос Африки. Люди черного солнца. М.: Академический проект, 2018.
Дугин А.Г. Ноомахия. Желтый Дракон. Цивилизации Дальнего Востока. Китай. Корея. Япония. Индокитай. М.: Академический проект, 2017.
Дугин А.Г. Ноомахия. Океания. Вызов Воды. М.: Академический проект, 2018.
Кастру В. де. Каннибальские метафизики. Рубежи постструктурной антропологии. М.: Гараж, 2018.
Ланд Н. Киберготика. Пермь, Гиле-пресс, 2019.
Латур Б. Дайте мне лабораторию, и я переверну мир// Логос. 2002. № 5—6 (35)
Латур Б. Нового времени не было. Эссе по симметричной антропологии. СПб.: Изд-во Европейского ун-та в СПб, 2006.
Мамлеев Ю.В. Собрания сочинений в 4 тт. М.: Эксмо, 2017.
Мейясу К. После конечности: эссе о необходимости контингентности. Екатеринбург ; Москва : Кабинетный ученый, 2015.
Негарестани Р. Циклонопедия: соучастие с анонимными материалами. М.: Носорог, 2018.
Негарестани Р. Циклонопедия. М.: Носорог, 2019.
Поппер К. Открытое общество и его враги. Т. 1-2. М.: Феникс, Международный фонд "КУЛЬТУРНАЯ ИНИЦИАТИВА", 1992.
Bell D. The Cultural Contradictions of Capitalism. NY: Basic Books, 1976.
Мелентьева Наталия
|