|
Татьяна Корсакова , «Столетие» – stoletie.ru 04.02.2025
История, в которой переплелись военные судьбы пасечника, лётчика и завода
Саратовский пчеловод Ферапонт Головатый во время Великой Отечественной войны купил для Красной Армии два самолёта на личные средства, вырученные от продажи мёда. И стал знаменит на всю страну, как и лётчик, которому вручили те самолеты, и как завод, который их построил.
Его яркое имя освещало все мое раннее детство. В семье даже говорили (не без великой гордости) о том, что какая-то из девушек огромной родни со стороны моей матери вышла замуж за кого-то из рода Головатых. Профессию самого Ферапонта Петровича называли чуть-чуть по-украински – пасечник. Он действительно был украинцем, родился и жил в Полтавской области, работал кузнецом в Киеве, участвовал в Первой мировой войне, получил три Георгиевских креста. А потом переехал в просторное и при этом уютное Поволжье, под Саратов, на хутор Степной. Завел столько пчелиных семей, сколько было под силу, заботился о них, неустанно работал. Вступил в колхоз, и там также проявил свое привычное трудолюбие.
Но началась война, и двое сыновей Головатого – Степан Ферапонтович и Николай Ферапонтович, а также три его зятя ушли на фронт. Самым неожиданным в войне оказалось то, что немцы дошли до Волги! Случилось это всего в четырех сотнях километрах ниже по реке от Саратова. Через год и два месяца после начала войны фашисты устроили там такую смертоносную, тотальную бомбардировку Сталинграда, что советское общество содрогнулось.
Слухи о зверском налете на мирных сталинградцев, о спешной эвакуации выживших жителей на север Поволжья, а затем официальные сообщения ТАСС о начале Сталинградской битвы заставили даже стариков задуматься – а чем мы можем помочь нашим?
Тем временем нацисты стали методично бомбить опасный для захватчиков прифронтовой Саратов с его крупнейшими, частично «закрытыми», оборонными предприятиями: нефтеперерабатывающим и станкостроительным заводами, заводом свинцовых аккумуляторов, «Комбайном» на южной (ближе к Сталинграду) окраине и мощным медицинским институтом, который готовил кадры врачей для фронта. Моя будущая мама тогда училась в нем и потом, через много лет после Победы, рассказывала мне, какую, увы, богатую практику для них, будущих военных хирургов, предоставлял соседям воюющий Сталинград – тяжелораненых бойцов везли из окопов прямо в госпитали Саратова, если они могли выдержать 400 км дороги. Вот все это – заводы, институты, больницы – и пытались бомбить немецкие летчики, а в свободное от бомбардировок время их сослуживцы на других, специальных самолетах делали аэрофотосъемку Саратова и связанного с ним Заволжья. Немцы надеялись пересечь Волгу в любом месте, где получится, и пойти на восток. Но не случилось...
То ужасное для людей лето 1942 года стало, как ни странно, весьма благодатным для природы. В полях колосилась знаменитая саратовская пшеница, твердая – для макарон, мягкая – для хлеба. В рощах цвели роскошные колокольчики. В почти не тронутых из-за ухода косарей на фронт лугах благоухали разные по облику и запаху «кашки» – белый и светло-малиновый клевер, желтый подмаренник, бледно-розовая душица, светлый тысячелистник. В лесах и аллеях сильно пахла липа. Ферапонтовы пчелы были в полном восторге! Трудились без устали, как и хозяин.
Никогда, ни до, ни после, его пчелиное поголовье не дало такого «урожая» высококачественного меда, как в то лето. В декабре Головатый повез продавать его, 200 кг, на базар в Саратов. Цена на мед установилась высокая, и Ферапонт Петрович поразился тому, как быстро и с удовольствием раскупали саратовцы даже этот дорогой мед.
Все люди тяжело и подолгу работали на предприятиях, после трудового дня дежурили на крышах, борясь с фашистскими зажигательными бомбами, поэтому болеть, и бродить по врачам им было некогда, а хороший мёд быстро спасал от простуд и придавал бодрости. Годился на гостинец. Многие старались угостить раненых в госпиталях чем-то вкусненьким, шефствовали над ними. И детей своих народ подкармливал естественным продуктом: кусок лучшего в мире саратовского хлеба, намазанный чудесным мёдом, – что может быть лучше?! Короче, вернулся Головатый домой с кучей денег. И решил: на что их хватит, то и куплю для фронта.
Хватило аж на самолет Як-1Б!
Самолеты строили на таинственном саратовском «Комбайне». В первой половине 1930-х годов он действительно собирал зерноуборочную и зерноочистительную технику (за шесть лет было выпущено около сорока тысяч единиц такой техники), но незадолго до войны Советское правительство переориентировало этот завод на производство самолетов, и первым из них был выпущен скоростной разведчик Р-10. С новым авиазаводом стало сотрудничать ОКБ молодого гения авиастроения Александра Яковлева, впоследствии генерал-полковника авиации, дважды Героя Социалистического Труда, генерального конструктора ОКБ.
Сюда-то, в дирекцию Саратовского авиационного завода, и прибыл со своего хутора пчеловод Ферапонт Головатый.
Он добился встречи с директором завода И. С. Левиным и объяснил ему суть дела: «Хочу купить самолет хорошему фронтовому летчику. Готов заплатить за него 100 тысяч рублей, полученных от продажи мёда».
Израиль Соломонович немедленно снесся с Москвой. Военный Совет военно-воздушных сил Красной Армии так же, без проволочек, ответил на звонок благодарностью пчеловоду и разрешением на продажу самолета: «Военный Совет ВВС сердечно благодарит Ф. П. Головатого за его патриотический почин. Деньги просим внести в госбанк, в фонд обороны. Копию квитанции вручить военпреду завода. Выделить один из облётанных самолётов Як-1, написав на фюзеляже то, что просит колхозник».
Левин поговорил с пчеловодом и сердечно посоветовал ему самому, от своего имени, послать телеграмму Верховному Главнокомандующему товарищу И. В. Сталину. Ф. П. Головатый возражать не стал.
«Всё, что я своим честным трудом заработал в колхозе, – было сказано в подписанной им телеграмме на имя Сталина, — отдаю это в фонд Красной Армии… Пусть моя боевая машина громит немецких захватчиков, пусть она несёт смерть тем, кто издевается над нашими братьями, невинными советскими людьми. Сотни эскадрилий боевых самолётов, построенные на личные сбережения колхозников, помогут нашей Красной Армии быстрее очистить нашу священную землю от немецких захватчиков». Ответ Сталина опубликовала вся советская пресса: «Колхоз “Стахановец” Новопокровского района Саратовской области. Колхознику Ферапонту Петровичу Головатому. Спасибо Вам, Ферапонт Петрович, за Вашу заботу о Красной Армии и ее воздушных силах. Красная Армия не забудет, что Вы отдали все свои сбережения на постройку боевого самолета. Примите мой привет. И. Сталин».
Пилотом для самолета-подарка выбрали своего земляка, саратовца Бориса Николаевича Ерёмина. В январе 1943 года самолёт Як-1 с дарственной надписью на борту «Лётчику Сталинградского фронта, гвардии майору Ерёмину от колхозника колхоза "Стахановец" тов. Головатого» был ему передан. И он не посрамил родного города, стал впоследствии генерал-лейтенантом авиации, Героем Советского Союза.
Самолет участвовал в воздушных боях от Сталинградской битвы до полного освобождения Крыма и Севастополя и остался цел. Но всё вырабатывается, выработался и ресурс Яка. Самолет списали и с удобствами довезли до почетной стоянки сначала на одной из саратовских площадей, затем в областном музее краеведения. Сейчас он представлен на Поклонной горе в Москве.
Тем временем Ферапонт Петрович Головатый, уже с помощью родни и соседей, собрал еще 100 тысяч рублей. Новым подарком стал самолет, который назывался Як-3. Его хозяином в мае 1944 года опять стал надежный Ерёмин.
Новая надпись на фюзеляже гласила: «От Ферапонта Петровича Головатого 2-й самолет на окончательный разгром врага». Летчик-земляк пожелание выполнил. Победу они с Яком-3 встретили в Праге.
Ф. П. Головатый В 1944 году вступил в коммунистическую партию. Через два года его избрали и депутатом Верховного Совета СССР, и председателем колхоза «Стахановец». В 1948 году Ферапонту Петровичу Головатому было присвоено звание Героя Социалистического Труда с вручением ордена Ленина и золотой медали «Серп и Молот». После смерти Ф. П. Головатого колхоз стал носить его имя, а умер он в 1951 году, в 61 год. В поселке Степной есть улица Ферапонта Головатого.
Его поступок, ценный сам по себе, мощно поддержал начавшееся в стране движение материальной помощи фронту. Еще до поездки Головатого на рынок со своим медом люди собирали деньги именно на строительство самолетов, Ферапонт Петрович, конечно же, об этом знал и ехал на авиазавод целенаправленно.
По свидетельству саратовского историка Б. Ильина, «в ноябре 1942 года трудящиеся Саратовской области собрали 19,5 миллиона рублей, в среднем около 700 тысяч рублей в день… В период наибольшего подъема движения сбор средств достигал 4-5 миллионов рублей в сутки». Более того: люди сдавали деньги, вещи, продукты по всей стране! Православные верующие СССР собрали средства на две танковые колонны для Красной Армии.
А бывали и другие, личные, очень трогательные порой формы помощи защитникам страны. Тот же Ильин пишет о том, как саратовцы помогали Сталинградскому фронту: «В этом большое участие принимали и сами трудящиеся: только в одном Кировском районе Саратова за два месяца в порядке помощи фронту домохозяйки, рабочие и служащие выстирали и починили 185 тысяч пар белья».
Ту великую победу добыли нашей стране не только солдаты. Был удостоен в войну наград и почестей и весь Саратовский авиационный завод. Его по-прежнему называли в народе «Комбайном» – советские люди умели хранить военную тайну: «Где живут такие-то? Да на Комбайне». «Смотри, тучи-то какие над Комбайном, – ливень будет».
Для нашей семьи слово «Комбайн» стало родным. Там работала единственная в Саратове родственница моего отца, красавица тетя Надя. Вся ее семья – муж, инженер-конструктор того же завода, и двое детей часто бывали у нас, мои родители – у них, и как-то мы так далеко и долго провожали гостей, что те предложили:
— А поехали к нам! Как раз наш трамвай подходит – «девятка».
Мне было девять лет, и я уже хорошо соображала. Обегав и изучив всю половину теплого красивого «коттеджа» (новое слово!), я навсегда осознала и запомнила, что так и должны жить люди: на земле, чтобы в палисаднике цветы росли, и в хорошем доме со всеми удобствами внутри, а не в халупе с холодной уборной во дворе и общественной баней за полчаса ходьбы до нее.
Богатое и самостоятельное авиапредприятие строило многоэтажное жилье для рабочих и служащих, а заслуженные ветераны завода жили в таком вот большом поселке, состоявшем из двухквартирных коттеджей.
Саратовский авиазавод продолжал специализироваться на новых образцах техники – военной и гражданской. Я тем временем окончила школу и МГУ, стала журналистом и облетела Союз на всех видах самолетов: от «кукурузника» и американского «Дугласа», очень похожего на птицу (у нас его выпускали по лицензии под названием «Ли-2»), до сильно гремящего Ил-76 и очень удачного Ту-154. Этот «Туполев» создавался на Куйбышевском авиационном заводе, а меня как раз назначили собкором «Комсомольской правды» по пяти регионам Поволжья с местопребыванием в Куйбышеве. При первом же посещении этого важного предприятия мне удалось проникнуть в сборочный цех, и я увидела строящийся, весь как бы золотой внутри Ту-154, предназначавшийся для кого-то из арабских шейхов. А вот что еще увидела, грандиозное, – ни за что не признаюсь: та самая тайна!
Мы всё умели строить сами. Не надо прибедняться! В одной из командировок, где надо было сделать пересадку, чтобы долететь до нужного пункта, в одном из далеких аэропортов СССР, довелось когда-то встретиться с новичком Як-40, рассчитанном на 32 пассажира и сконструированном для не длинных, но крайне востребованных авиалиний. Кто-то в очереди на посадку сказал, что этот самолет начали выпускать в Саратове. Я помнила тот завод! Саратовский авиационный завод выпустил огромную партию Як-40, а потом еще и около двухсот 120-местных Як-42. У завода, был собственный аэродром с приличной взлетно-посадочной полосой. Ее, ВПП, такую красивую, стремительную, было хорошо видно из окон высоких зданий в центре Саратова…
Но при чем тут прошедшее время: «у него был», «эту ВПП было видно»? А притом – что завод погиб!
Погиб не в проклятые народом девяностые, а уже в наше время. Погиб настолько зримо и по-настоящему, что ему был поставлен на народные средства памятник, как умершему герою.
Вот строки из Интернета: «28 октября 2013 года в сквере Авиастроителей на проспекте Энтузиастов напротив бывшего корпуса № 11 завода был открыт памятник Саратовскому авиационному заводу, как человеку, – с годами рождения и смерти. Это единственный в России памятник заводу».
На месте предприятия был воздвигнут обыкновенный торговый центр с издевательски-бравурным названием «Оранжевый».
Коллектив славного авиазавода отчаянно боролся против его закрытия. Более того – одно из подразделений удалось спасти: работники завода успели создать дочернее предприятие, после банкротства завода взяли кредит и выкупили здание главного склада, чтобы продолжать там авиационное производство.
«Новое» предприятие выпускает и ремонтирует узлы и агрегаты для самолётов Як-42. На этом заводе трудятся около 100 сотрудников. А депутаты Госдумы Российской Федерации Ольга Алимова и Валерий Рашкин после обращения к Президенту РФ В. В. Путину добились возбуждения 2 марта 2016 года уголовного дела «по фактам фиктивного, преднамеренного банкротства Саратовского авиационного завода, хищения имущества, хищения и уничтожения федеральной собственности при преднамеренном банкротстве САЗа».
И вот еще одно свидетельство Интернета: «В январе 2019 года по инициативе Председателя Государственной думы Вячеслава Володина была создана рабочая группа при Правительстве Саратовской области по возврату в собственность Российской Федерации имущества Саратовского авиационного завода. В результате было в судебном порядке установлено, что активы Саратовского авиационного завода с 16 января 1992 года являются федеральной собственностью и никогда из неё законным путём не выбывали. По состоянию на декабрь 2020 года решениями судов были возвращены в федеральную собственность около 300 гектаров территории, где раньше располагался завод. Возвращаются в федеральную собственность и сохранившиеся заводские корпуса. В 2024 году Вячеслав Володин заявил о намерении возродить Саратовский авиазавод».
А мне вспомнилось то, что удалось сделать для отечественной авиапромышленности бывшему главному редактору ленинградской «Смены», «Комсомольской правды», «Учительской газеты» и «Правды», а тогда уже Председателю Государственной Думы РФ Г. Н. Селезнёву. К нему обратились коллективы двух важных предприятий из Комсомольска-на-Амуре, авиа – и кораблестроительного: «Спасите нас. Нас хотят продать, и мы даже знаем, кому». Не соотечественникам! Селезнёв как раз собирался в служебную командировку на Дальний Восток. Заехал в Комсомольск-на-Амуре, встретился с людьми, вернулся в Москву и спас два этих важных оборонных предприятия.
Складывается традиция Госдумы, однако. И то, что удалось сделать в более тяжелые времена Геннадию Николаевичу, уверена, обязательно должно удаться Вячеславу Викторовичу. Дай-то Бог земляку авиазавода сделать это.
Татьяна Корсакова
|
