Глава III. «ЗЕЛЕНАЯ КНИГА» М. КАДДАФИ
«Зеленая книга» и проблема демократии
В январе 1976 г. Каддафи обнародовал первую часть написанной им «Зеленой книги», в которой попытался в концентрированной форме передать свои взгляды на «народную власть».
В небольшой по объему книге (41 страница) он прежде всего критически рассмотрел (и весьма удачно) основные атрибуты традиционной демократической системы. По его мнению, проблема управления обществом, несомненно, является основной политической загадкой, всегда стоявшей перед человечеством. Эта проблема, считает Каддафи, никогда не решалась в пользу большинства, а являлась результатом борьбы «орудий правления» за власть, то есть борьбы классов, групп, племен, партий или отдельных людей. Результатом такой борьбы всегда была победа орудия правления: отдельного человека, группы, партии или класса, и поражение народа, то есть поражение истинной демократии.
«На самом деле,— подчеркивает Каддафи,— демократия означает власть народа, а не власть тех, кто заменяет собой народ». Исходя из такой посылки, он приходит к абсолютному отрицанию парламентаризма, как атрибута власти, считая, что «парламенты стали узаконенной преградой между народом и властью, в результате чего народ оказался изолированным от проведения политики, а парламент использует власть в своих интересах, а не в интересах народа».
Каддафи отрицает также наличие классов, партийность, классовую борьбу. По его мнению, «классовый политический строй — это строй, при котором у власти стоит партия, племя или какая-нибудь община. Один класс так же господствует над обществом, как партия или племя, или же община», а это, по мнению Каддафи, антидемократично.
Каддафи выступает и против практики референдумов, которые «не представляют собой современной демократии, так как трудящиеся выражают свое мнение только одним словом: "да" или "нет", что напоминает диктаторский режим».
Взамен этого, Каддафи предложил концепцию «прямого народовластия», осуществляемую через систему народных конгрессов и народных комитетов, являющихся, по его мнению, «единственным средством народной демократии».
По Каддафи, все население страны должно делиться на первичные народные собрания, каждое из которых избирает руководящий комитет. Несколько подобных комитетов образуют районные народные собрания. Затем члены первичных народных собраний избирают руководящие народные комитеты, заменяющие правительство в выполнении административных функций. В результате получается, что каждый член общества принимает участие в управлении народными комитетами, которые в свою очередь управляют членами общества.
Эта модель власти, по Каддафи, дает возможность осуществить принцип народного управления и народного контроля. Вместо определения «демократия — контроль народа над правительством» он ввел тезис: «демократия — народный самоконтроль».
Вторая проблема, рассматриваемая Каддафи, — законодательство. Оно, утверждает Каддафи, «не является областью изысканий. Суть законности таится в самом ее существе... Поэтому свобода путем устрашения не может быть священным законом общества». Вместе с тем, по Каддафи, «отдельному лицу надлежит выражать лишь самого себя и не более», и только на такой основе по-демократически разрешается так называемая «проблема свободы печати и личности».
«Такова,— утверждал Каддафи,— истинная демократия, с точки зрения теории. Сточки зрения практики, властвуют всегда сильнейшие. Другими словами, правит сильнейшая часть общества». Этот тезис со временем и станет основополагающим в его деятельности.
Новая «модель демократии», сформулированная Каддафи, была преподнесена лидером ливийской революции как «единственный социализм», основанный на естественных законах, предопределенных Богом, но искаженных с возникновением классового общества. В первой части «Зеленой книги» естественные законы как бы восстанавливаются автором, социализм приравнен к социальному равновесию, предшествовавшему, судя по Каддафи, капитализму. Дж. Бирман, констатируя это, заметил в каддафиевских рассуждениях «очевидные и фундаментальные различия» между его концепцией социализма и марксистским пониманием посткапиталистического общества 39, с чем нельзя не согласиться.
Как представляется, интерпретация социализма, представленная Каддафи, возникла не без влияния местных ливийских факторов. Идиосинкретический характер «естественного социализма» Каддафи согласуется с особенностями социального развития страны. Несомненно, правы Дж. Бирман, Д. Бланди и Э. Лайсетт, Л. Харрис, Р. Ферст в том, что истоки социализма Каддафи следует искать в бедуинском племенном обществе, с его корпоративной собственностью на землю и ресурсы, где наемный труд считается чуждым явлением. Наследие бедуинского общества оказало глубокое воздействие на Каддафи, рожденного в семье полукочевника. Неизбежно ценности того уклада жизни стали частью его личной философии, и, когда он порвал с насеровской моделью, повлияли на его новую концепцию общества. «Сознавая, что его (Каддафи) режим нуждался в поддержке племен, — пишут Д. Бланди и Э. Лайсетт,— он воспринял анахроническое самосознание бедуинов и заложил его в основу своей политической теории». Эта «теория», действительно, содержит концепцию правительства и политической организации, отличающихся от капиталистической демократии и бюрократического государственного контроля. Каддафи разработал систему «непредставительной демократии», обрисовывая в общих чертах институты коллективной демократии, которую он назвал «властью народа».
В отличие от прежней модели властью формально наделяется не военный авангард в лице СРК, а институт местного («основного») народного собрания, созываемого ежегодно, чтобы избрать секретариат из трех человек, обсудить и предоставить свои предложения на рассмотрение Всеобщего народного конгресса. С одной стороны, получается, что каждое из народных собраний является суверенным институтом и не подчиняется центральной власти, с другой — Всеобщий народный конгресс — не законодательный орган, а национальное собрание, в котором участвуют секретариаты местных народных собраний, исполнительные комитеты народных комитетов каждой области, секретариаты различных профессиональных организаций. Собираясь ежегодно, Всеобщий народный конгресс, строго говоря, не формулирует политику посредством поправок или объединения предложений, представленных местными народными собраниями. Резолюции принимаются простым большинством голосов по списку, представляемому Секретариатом Всеобщего народного конгресса.
Так, отрицая все существующие формы демократии, Каддафи по существу и в понятие «народных комитетов» закладывал видоизмененную форму диктатуры, что само по себе симптоматично. Фактически через претворение в жизнь принципа «прямой демократии», что начало осуществляться в стране с конца 1976 г., четко вырисовывалось стремление Каддафи к единоличному правлению страной. Предложенная им на основе положений «Зеленой книги» передача законодательных функций от Совета Революционного Командования Всеобщему Народному Конгрессу, во главе которого стал позже сам же Каддафи, по существу означала переход под его контроль законодательной власти. Во-вторых, преобразование министерств в секретариаты, а аппарата председателя совета министров — в Высший народный комитет, на практике было равносильно переходу в ведение ливийского лидера и исполнительной власти.
Эти и другие практические мероприятия по «передаче власти народу» привели поэтому не к установлению «истинной демократии» в стране, основы которой были декларированы в «Зеленой книге», а к усилению культа личности Каддафи и его силовых форм правления. Как правильно заметили в этой связи английские исследователи О. Фаталли и М. Пальмер, мобилизация масс с помощью общественных организаций переходила в их милитаризацию.
В этой обстановке АСС, который вроде приобретал функции ведущей общественно-политической организации в стране и направляющей силы ливийского общества, уже становился ненужным, так как вся насеровская модель явно заменялась каддафиевской. В планах Каддафи АСС отводилась роль «моста», с помощью которого он перешел на «другой берег», к режиму «народной власти». Начавший работать 6 января 1976 г. 3-й Конгресс АСС в ходе дебатов был переименован во Всеобщий Народный Конгресс (ВНК), после чего упоминание о существовании АСС перестало появляться в официальных ливийских документах.
АСС занимал важное место в формировании нового ливийского государства. Во время трансформации докапиталистического общества эта организация оказалась полезной СРК в двух аспектах. Во-первых, создание организации укрепило положение СРК внутри страны: АСС, который связывал государство с обществом, служил средством выявления общественного мнения и массовой коммуникации. Но, возможно, более важным являлось то, что АСС выступал в роли средства «создания нации». Он противостоял сильным тенденциям регионализма и фракционности, то есть был до некоторой степени механизмом национальной интеграции. Затем, выполнив свои задачи, АСС как бы растворился в модели «прямой демократии». Его функции были переданы Всеобщему народному конгрессу. Сама республиканская форма правления становилась анахронизмом. Ее дни были сочтены.
Воззрения русских радикал-революционеров u М. Каддафи: сравнительный анализ
К 1975 г. стало окончательно ясно, что взятая за основу насеровская модель управления революционным процессом с помощью политического авангарда одной, хотя и массовой организации, которой был Арабский социалистический союз, явно не подходит для ливийской действительности. Не удалось сходу претворить в жизнь и «третью теорию», объявленную ливийскими лидерами в качестве идеологической платформы революции. Эта теория была наспех сформулирована, содержала расплывчатые формулировки и требовала углубления и более тщательной проработки.
Прочитав «Зеленую книгу», без труда можно увидеть, что идеи, изложенные в ней, намного серьезнее и реальнее чем те мысли, которые мы находим в более ранних работах Каддафи. Что же повлияло на формирование этих идей? Совершенно определенно можно говорить о том, что увлечение Каддафи в 1970-х годах наследием русских радикал-революционеров не прошло даром.
Встретив определенные трудности при попытке реформирования республиканских институтов власти, ливийский лидер решил обратиться к работам, в которых еще до него было написано о создании общества, где не будет эксплуатации человека человеком. Мы имеем в виду произведения В. И. Ленина, М. А. Бакунина и П. А. Кропоткина. Бакунин еще в XIX в. выдвинул идею уничтожения государственной машины. Идеей всей жизни Кропоткина было построение общества «равных между собою». Ленин в начале XX в. писал о создании бесклассового общества.
Речь идет о том, что ливийский лидер много взял из работ русских радикал-революционеров на свое «идеологическое вооружение». По крайней мере в их работах и в «Зеленой книге» Каддафи можно найти очень много общего. И если истоки социализма Каддафи следует искать в бедуинском племенном обществе, то причиной дальнейшей проработки и углубления «третьей теории» явилось знакомство ливийского лидера с теоретическим наследием русских радикал-революционеров.
Каддафи впервые ознакомился с основными идеями К. Маркса и Ф. Энгельса через работу Ленина «Государство и революция», которая переполнена цитатами из их трудов и ленинскими комментариями. Рассмотрим то общее, что есть в книге «Государство и революция» и воззрениях Каддафи.
Взгляды на государство. Ленин согласен с Марксом в этом вопросе и утверждает, что «государство есть орган классового господства, орган угнетения одного класса другим, есть создание «порядка», который узаконивает и упрочивает это угнетение». Каддафи, затрагивая этот вопрос, пишет о том, что победителем в борьбе за власть «всегда выходит орудие правления — отдельная личность, группа людей, партия, класс, побежденным же всегда оказывается народ». Он также подчеркивает, что «классовое общество разделено на две части: правящее меньшинство, в руках которого сосредоточены все возможности, и угнетенное управляемое большинство, у которого нет ничего» 44. Как видим, в обеих приведенных выше цитатах речь идет о том, что государство есть угнетение большинства меньшинством. И Ленин, и Каддафи считают, что это несправедливо, так как большинство населения не должно быть угнетенным, а освобождение угнетенного большинства невозможно «без уничтожения того аппарата государственной власти, который господствующим классом создан».
Взгляды на парламентаризм. И Ленин, и Каддафи, говоря о парламентах, сходятся в том, что их необходимо уничтожить, так как они являются атрибутом власти господствующего меньшинства. В книге «Государство и революция» приводится цитата из Маркса, полностью отражающая взгляды коммунистов на парламент: «Вместо того, чтобы один раз в три или шесть лет решать, какой член господствующего класса должен представлять и подавлять народ в парламенте, вместо этого всеобщее избирательное право должно служить народу». Каддафи в первой части «Зеленой книги» высказывает ту же мысль: «Парламенты стали узаконенным барьером, мешающим народу осуществлять свою власть, отстранившим массы от участия в политике и монополизировавшим их власть». Оба взгляда ставят одну и ту же проблему: парламент — орудие угнетения народа. Правда, пути решения этой проблемы Каддафи и Ленин предлагают разные, о чем будет говориться ниже.
Проблема демократии. Каддафи также, как и Ленин затрагивает проблему демократии. В первую очередь это касается осуждения капиталистической демократии. Каддафи считает, что это «диктатура в фальшивом обличье демократии», так как широкие слои населения отстранены от участия в политической жизни. А эту мысль высказал еще Ленин, утверждавший, что капиталистический «демократизм всегда сжат тесными рамками капиталистической эксплуатации и всегда останется поэтому демократизмом для меньшинства..., большинство населения от участия в общественно-политической жизни отстранено». Именно поэтому они оба взамен этой псевдодемократии предлагают «прямую» демократию (по Каддафи) или «демократию для гигантского большинства народа» (по Ленину). Речь идет не только о всеобщем социальном равенстве (уничтожении классов), но и об экономическом равенстве, то есть равенстве труда.
Взгляды на наемных работников. Касаясь этого вопроса, Каддафи пишет, что «наемные работники, как бы ни велик был их заработок,— это те же рабы. Наемный работник находится в полурабской зависимости от нанявшего его хозяина». Эта мысль совсем не нова, выражение «наемные рабы» по отношению к наемным работникам применял еще Ленин, сравнивая их с крепостными рабами, да и до Ленина многие использовали это определение. Для того, чтобы избавиться от такого рабства, по мнению Каддафи, нужно отменить заработную плату, освободить человека «от ее оков», что будет возвращением «к естественным правилам, определявшим эти отношения до появления классов, разных форм правления и законодательства, созданного человеком».
Каддафи выдвигает лозунг «партнеры, а не наемные работники» и говорит о том, что «нормальным положение считается тогда, когда человек производит для себя с целью удовлетворения своих потребностей, или когда вместе с другими участвует в производственном процессе, удовлетворяя через него свои потребности. Но когда один человек использует другого за плату или бесплатно, чтобы удовлетворить свои потребности, то это не что иное, как самая настоящая эксплуатация». Вся эта идея очень сильно напоминает основной принцип коммунизма «от каждого по способностям, каждому по потребностям», или по крайней мере социалистический принцип «от каждого по способностям, каждому по труду», когда «средства производства принадлежат всему обществу. Каждый член общества, выполняя известную долю общественно-необходимой работы, получает удостоверение от общества, что он такое-то количество работы отработал. По этому удостоверению он получает из общественных складов предметов потребления соответственное количество предметов». Но Ленин говорит о том, что это еще не окончательное равенство, а лишь ступень на пути к нему, ведь отдельные люди не равны: один сильнее, другой слабее; один женат, другой нет, у одного больше детей, у другого меньше и т.д. Этого вопроса касается и Каддафи, что нагляднее всего можно увидеть во взглядах ливийского лидера на женский труд: «Женщина, которой в силу ее природы свойственны функции, отличные от функций мужчины, должна быть поставлена в иные, чем мужчина, условия... Заставлять детей выполнять работу взрослых — произвол и насилие. Заставлять женщину выполнять работу мужчины — также произвол и насилие».
В главном вопросе экономики — отношении к труду — в «третьей мировой теории» и в коммунистическом подходе налицо схожие черты, хотя сам Каддафи от этого всячески отмежевывается.
Рассмотрев взгляды Ленина и Каддафи лишь на самые основные проблемы построения справедливого общества, можно констатировать, что многие ленинские идеи дали возможность Каддафи более осмысленно подойти к решению в постмонархической Ливии насущных общественных проблем, и резонно нашли отражение в «Зеленой книге».
После знакомства с работой Ленина «Государство и революция», Каддафи не мог не заинтересоваться еще одним направлением русской философской мысли — анархизмом. Ленин, хотя и был согласен с анархистами в ряде вопросов, вел, однако, полемику с ними, и это, по-видимому, заинтересовало Каддафи. Он решил узнать идейные концепции тех, с кем спорил Ленин, из первоисточников. Поэтому по специальному заказу для Каддафи был выполнен перевод основных работ видных теоретиков анархизма— Бакунина и Кропоткина. Как известно, в этих книгах также, как и у Ленина, выдвигалась идея построения справедливого общества. Высказывалась мысль, что «среди культурных наций зарождается новая форма общества на смену старой: общество равных между собою». Правда, путь к созданию такого общества анархисты предлагали во многом отличный от коммунистического. Оговоримся, однако, что и Ленин, и Каддафи написали свои работы после победы революции в их странах, в то время как теоретики анархизма высказывали свои мысли до этого, призывая к революции как к способу изменения общества посредством насильственных методов. Проведем сравнительный анализ.
Трактовка демократии. Выдвинутый Каддафи лозунг «демократия — народный самоконтроль» вместо тезиса «демократия — контроль народа над правительством» не был оригинальным. Эту мысль высказал еще Бакунин, считавший, что «слово «демократия» означает не что иное, как управление народом посредством народа и для народа, понимая под этим последним наименованием всю массу граждан — а в настоящее время надо прибавить и гражданок,— составляющих нацию». По существу в этой короткой, но емкой цитате как бы вырисовывается будущая «Зеленая книга» Каддафи. В этом изречении Бакунин прямо рекомендует женщинам реализовывать свои права. Эту же мысль, идею всеобщего равенства, — о равенстве прав мужчины и женщины высказывает и Каддафи в «Зеленой книге». Бакунин в работе «Международное тайное сообщество освобождения человечества», говоря о том, что «полная свобода каждого возможна лишь при действительном равенстве всех», вполне резонно замечает, что «речь идет не о фиктивном равенстве... в правах перед законом, наряду с самым чудовищным неравенством на деле» и не об «абсурдном равенстве индивидов, которое невозможно и которое вовсе нежелательно, так как бесконечное разнообразие характеров, ума и способностей составляет, напротив, богатство человеческого рода», мысли, которую «клеветнически приписывают демократам, чтобы одержать над ними легкую победу».
Взгляд на политические системы. Каддафи, также как и Бакунин отрицает все существующие в мире политические системы, называя их «порождением борьбы за власть — между орудиями правления». Ливийский лидер подчеркивает, что победителем в этой борьбе «всегда выходит орудие правления — отдельная личность, группа людей, партия, класс, побежденным же всегда оказывается народ...». Он говорит о правящем большинстве и угнетенном меньшинстве.
О том же самом задолго до Каддафи (1870) в работе «Наука и насущное революционное дело» писал Бакунин, деля граждан всех современных ему государств на три группы: «на огромнейшее большинство массы, совсем не организованной, эксплуатируемой, но не эксплуатирующей; на довольно значительное меньшинство, обнимающее все государственные сословия, меньшинство, в разную меру эксплуатирующее и эксплуатируемое... и, наконец, на самое незначительное меньшинство чистых и совершенно сознательных и сговоренных между собою эксплуататоров-притеснителей — верховно-правительственное сословие».
Несмотря на то, что Бакунин выделяет три группы граждан, а не две, мысль та же самая: правящая элита эксплуатирует подавляющее большинство населения.
Взгляды анархизма на государство предельно просты: государство ограничивает свободу людей, а «порядок в обществе никоим образом не должен ограничивать свободу индивидов, из которых оно образуется, напротив, порядок должен вытекать из как можно большего развития и неограниченного расширения свободы», поэтому, по мнению Бакунина, нужно уничтожить государство как образование. Каддафи считает, что «государство — это искусственное политическое, экономическое, а иногда и военное устройство, никак не связанное с понятием человечества и не имеющее к нему никакого отношения». Несмотря на то, что ливийский лидер иногда называет джамахирийский строй государством, вряд ли Джамахирию можно назвать государством в полном смысле этого слова, так как любое государство предполагает правящее меньшинство. Вместе с тем в джамахирийской системе власти применим термин «народное государство», который поначалу использовали коммунисты, однако впоследствии отказались от него, приняв критику анархизма.
Каддафи вслед за анархистами отрицает государственную власть, но не так радикально, как это делали его российские предшественники.
Понятие нации. Каддафи называет семью важнейшим рычагом гармонии внутри каждой нации. Семья, по его мнению, является основой всякой нации. Затем он выводит целую цепочку: семья — племя — нация — мир. Главной мыслью является то, что «нация — это большая семья, прошедшая путь развития от племени до совокупности племен...». Точно такую же мысль можно найти и у Бакунина, только вместо термина «племя» он использует более близкое к русским реалиям слово «община» и пишет, что «она — ни что иное как естественное расширение... семьи... рода». Причем, говоря о семье, он, разумеется, имеет в виду не юридическую семью (то есть зарегистрированный брак), а свободную взаимность людей, не отягощенную государственными рамками. Понятие «федерация», предложенное Бакуниным, также предполагает организацию жизни от семьи к общине, затем объединение общин на федеративной основе «в нации, наций в человечество». Об этом же писал и Кропоткин в своих «Записках революционера»: «Возникнут также федерации общин между собою и потребительских общин с потребительскими союзами. И наконец, возникнут еще более широкие союзы, покрывающие всю страну или несколько стран, члены которых будут соединяться для удовлетворения экономических, умственных, художественных и нравственных потребностей, не ограничивающихся одной только страною». По существу Каддафи развил идеи Бакунина и Кропоткина, включив их в свою концепцию. Одновременно он пытался претворить федеративные концепции на практике, предлагая объединение Ливии то с Египтом, то с Тунисом, то с Марокко, а то и объединение всего арабского мира в единый союз, но, потерпев сокрушительное фиаско, с середины 1980-х годов охладел к этой идее.
Взгляд на наемных работников. Бакунин говорит «о трех формах человеческих объединений: об ассоциации рабов, об ассоциации полурабов и об ассоциации свободных людей». «Полурабами» он называет наемных работников в связи с тем, что «им нисколько не разрешено пользоваться тем, что они производят. Они трудятся для незначительного числа привилегированных, а не для самих себя, так как находятся в положении эксплуатируемых и рабов и так как, согласно экономистам и другим либеральным публицистам, этот замаскированный вид рабства — основное условие свободы этого привилегированного меньшинства». Бакунинскую мысль развивает Каддафи: «Наемные работники, как бы ни велик был их заработок,— это те же рабы. Наемный работник находится в полурабской (заметим: у Бакунина тоже «полурабы») зависимости от нанявшего его хозяина. Более того, он временный раб, и в основе его рабства — работа, за которую он получает плату от работодателя, независимо от того, является ли работодателем частное лицо или государство».
Взамен этого Каддафи выдвигает лозунг «партнеры, а не наемные работники», о чем уже говорилось выше. Эти идея близка к идее Бакунина о кооперации. В своем фундаментальном труде «Государственность и анархия» он, в частности, писал, что «кооперация, во всех ее видах, есть, несомненно, рациональная и справедливая форма будущего производства». То же самое имел в виду и Кропоткин, когда утверждал, что члены анархического общества «не будут более вынуждены продавать свой труд и свою мысль тем, которые теперь нанимают их по своему личному усмотрению. Они смогут прилагать свои знания и способности к производству на пользу всех; и для этого они будут складываться в организации, так устроенные, чтобы сочетать наличные силы для производства наивозможно большей суммы благосостояния для всех, причем в то же время личному почину будет предоставлен полнейший простор».
Одним из главных расхождений коммунистов и анархистов является то, что все анархисты, начиная с Прудона, являются приверженцами федерализма, а коммунисты, наоборот, называют себя «централистами» (термин Ленина). Сравним эти точки зрения. Ф. Энгельс считает, что «два пункта отличают союзное государство от вполне единого государства, именно: каждое отдельное государство, входящее в союз, имеет свое особое гражданское и уголовное законодательство, свое особое судоустройство, а затем то, что рядом с народной палатой существует палата представителей от государств».
Анархисты, напротив, считают помехой развитию всякую централизацию, трактуя ее как нарушение свободы. Анархизм также отрицает любое государственное законодательство, считая, что «с государством должно погибнуть все, что называется юридическим правом, всякое устройство сверху вниз путем законодательства и правительства, устройства, никогда не имевшего другой цели, кроме установления и систематизирования народного труда в пользу управляющих классов». Не будем акцентировать внимание на том, что анархизм отрицает государство как таковое, а заострим внимание лишь на вопросе о федерализме. Бакунин, например, в работе «Революционный катехизис» утверждает, что «нация должна представлять лишь федерацию провинций, желающих добровольно к ней принадлежать; она обязана уважать автономию каждой провинции, но в то же время она вправе требовать, чтобы строй и сепаратное законодательство провинций, принадлежащих к федерации и желающих пользоваться гарантиями, предоставляемыми нацией, соответствовали в существенных пунктах национальному строю и законодательству».
Встает вопрос, к какой же из этих двух групп, к централистам или к федералистам, можно отнести Каддафи? (Вряд ли можно дать однозначный ответ на этот вопрос. На первый взгляд, ливийский лидер— чистой воды централист, ведь все ливийские народные комитеты объединены во Всеобщий народный конгресс. Однако, согласно «третьей мировой теории», Всеобщий народный конгресс не является законодательным органом, на нем лишь обсуждаются решения местных народных собраний, что ставит под сомнение целесообразность существования этой структуры. Вот почему в этом видится близость джамахирийской модели власти обществу, о котором писал Кропоткин, обществу, которое «будет состоять из множества союзов, объединенных между собою для всех целей, требующих объединения, — из промышленных федераций для всякого рода производства... и из потребительских общин... Возникнут также федерации общин между собою и потребительских общин с производительными союзами. И, наконец, возникнут еще более широкие союзы, покрывающие всю страну...». По-видимому, разумнее говорить о близости Каддафи к федерализму, а не к централизму. Однако, прежде, чем делать такой вывод, попробуем найти причину разногласий между федералистами и централистами.
Обе рассмотренные выше позиции по-разному трактуют один и тот же вопрос. Несмотря на то, что коммунисты говорят о централизации государства, а анархисты о федерализме нации, оба подхода подчеркивают, что местное самоуправление не должно противоречить государственному (по коммунистам) или национальному (с точки зрения анархистов) законодательству. То есть причиной разногласий является вопрос закона.
Каддафи своеобразным образом решает проблему, стоящую между этими двумя точками зрения. Он предлагает свое понимание закона. Ливийский лидер говорит, что «неправомерно и недемократично поручать выработку Закона общества комитету или парламенту. Столь же неправомерно и недемократично допустить, чтобы Закон общества изменялся отдельными лицами, комитетами или парламентами». Действительно, любая конституция, любой свод законов, если он придуман одним человеком или даже группой людей, будет не просто навязыванием своего мнения другим людям, а диктатурой и подавлением большинства населения. Именно на это обращал внимание Бакунин, говоря о подмене государственного законодательства национальным, которое будет отвечать интересам нации. Каддафи явно развивает эту анархическую идею, когда говорит о том, что «подлинным законом общества является либо обычай, либо религия».
Не рассматривая роль религии, которая, кстати, является основным источником законодательства в джамахирийском обществе, обратимся к обычаю как к «единственному и верному законодательству». Действительно, единый для всей нации обычай, будучи единственным законом, снимет вопрос противоречия местного законодательства национальному. А если закон один для всей нации, то отпадет и само разногласие между централизмом и федерализмом. Просто необходимость централизации исчезнет. Причем под обычаем понимаются веками формировавшиеся менталитет и культура той или иной нации.
Единственное, о чем не стоит забывать, — это о добровольной принадлежности провинций к нации и их готовность соблюдать этот обычай, иначе будет иметь место принуждение, что на практике мы наблюдаем повсеместно и по сей день. Не является, к сожалению, исключением и руководимая Каддафи Ливийская Джамахирия.
В истории становления и развития ливийской общественной мысли в XX в. так и не получили развития ни коммунистические, ни анархистские идеи, как и не были созданы ни партии, ни даже кружки, придерживающиеся этих взглядов. Каддафи, задумав собственную политическую модель страны, отличную от капиталистической и коммунистической, не мог не изучить то, что было до него. В работах авторов западных стран он досконально разобрал и решительно отверг те модели государственного устройства, которые называются сейчас европейской (а на американском континенте — североамериканской) демократией. Восточные азиатские модели, к которым он также обращался, тоже не вызвали у него большого интереса. И наконец, в 1970-х годах, когда ливийский лидер разочаровался в насеровской модели арабского социализма, он решил изучить еще один пласт мировой культуры, с которым почти не был знаком,— наследие русских радикал-революционеров. Во взглядах русских радикал-революционеров он нашел то, что, по его мнению, могло быть применимо к ливийской действительности. Некоторые из их идей, как мы показали выше (решение проблемы демократии, отрицание государства, отрицание эксплуатации человека человеком и др.), он развил в своей «Зеленой книге», другие истолковал по-своему. Это и дает основание сделать вывод об определенном влиянии наследия русских радикал-революционеров на формирование мировоззрения Каддафи.
Подготовка «народовластия»
В речи на 3-м конгрессе ВНК Каддафи заявил, что Всенародный Конгресс является высшим органом государственной власти и только он решает все вопросы внешней и внутренней политики, утверждает государственные бюджеты, осуществляет контроль за деятельностью исполнительной власти.
Каддафи предложил избрать на конгрессе исполнительный орган, руководство которого «может занять только премьер-министр государства, ибо он наиболее близко связан с практическим осуществлением разрабатываемых съездом решений, постановлений, мероприятий».
По предложению М. Каддафи Генеральным секретарем Всеобщего Народного Конгресса был избран Джеллуд.
В исполнительный орган съезда вошли все бывшие секретари АСС, ставшие членами секретариата ВНК. Подчеркнув, что должность Председателя СРК, Председателя ВНК и Президента республики должна быть сосредоточена в одном человеке, Каддафи высказался против «необходимости выдвигать кандидатуру на этот пост и проводить голосование», в чем он не встретил никаких возражений.
Каддафи закрыл сессию ВНК словами: «Борьба с империализмом для нас закончена. Начинается борьба с местной буржуазией».
Последующие события показали, что заявление Каддафи не было декларативным. Оно имело практическое значение, поскольку речь шла об усилении конфронтации с имущими слоями населения. 24 марта 1976 г. в Ливии впервые отмечался День арабских рабочих. Выступая на торжествах по этому поводу, А. С. Джеллуд заявил, что «революция 1 сентября опирается на твердую поддержку и солидарность рабочих масс» и призвал трудящихся «осознать свою роль и нанести удар по заговору против единства нации». Позднее в том же году были приняты законы о труде и гражданской службе (июль 1976), об охране труда (ноябрь), переформированы (июль) руководящие органы Всеобщей федерации рабочих профсоюзов (ВФРП), что вызвало позитивный отклик широких народных масс и недовольство имущих слоев. Это усилило социальное расслоение в стране, насторожило местную олигархию, почувствовавшую угрозу своим интересам. Даже в СРК возникли серьезные разногласия, и только 5 из 11 его членов поддержали преобразования Каддафи. Возникла угроза замены председателя СРК, и он пошел на упразднение этого основного аппарата революционной власти. Но сначала перетряске подверглась исполнительная власть. 23 октября 1976 г. была проведена реорганизация (четвертая после революции 1969 г.) правительства. Она хотя и была частичной, по существу отражала усиление политической борьбы в стране.
Каддафи в законодательном порядке был объявлен председателем СРК и Верховным главнокомандующим оружейными силами Ливии (ранее он считался только главнокомандующим).
Совет Революционного Командования своими решениями от 23 октября 1976 г. закрепил ведущее положение Каддафи, а тех членов СРК, которые сгруппировались вокруг него, поставил примерно в равное положение. С этого времени число «исторических вождей ливийской революции» сократилось до одного — Каддафи, остальных стали называть его соратниками. Начинался культ личности Каддафи.
Произведенная частичная реорганизация правительства существенно не отразилась на деятельности этого исполнительного органа власти Ливии. В состав правительства входило теперь 26 (вместо 23) министров. Большинство министров оставалось технократами-исполнителями, специалистами в определенной области, круг обязанностей которых определял не столько премьер-министр, сколько сам Каддафи. Он же их фактически и менял, и при случае сваливал на них ответственность за провалы во внутренней или внешней политике.
13-14 ноября 1976 г. во время очередной сессии Каддафи неожиданно предложил принять «Манифест об учреждении народной власти», который являлся проектом нового закона о высших органах власти в стране. «Манифест» содержал следующие положения:
1. Ливийская Арабская Республика переименовывается и Ливийскую Арабскую Народную Республику.
2. За основу законодательства принимается Коран.
3. Народная власть и народная демократия объявляются основами политического строя и осуществляются через народные собрания, народные комитеты и профсоюзы.
4. ВНК является местом встречи на общенациональном уровне представителей народных собраний, народных комитетов и профсоюзов. ВНК образует Генеральный Секретариат, отвечающий за проведение общей политики государства.
5. Генеральный Секретариат состоит из Генерального секретаря и секретарей, отвечающих за определенный участок деятельности государства. Председатель ВНК подписывает от имени Конгресса все законы.
6. ВНК избирает председателя, который руководит заседаниями Конгресса. В отсутствие председателя ВНК Генеральный секретарь ВНК временно выполняет его функции.
7. ВНК избирает Генерального секретаря и секретарей.
8. Общий бюджет страны утверждается законом. На основании этого бюджета ВНК составляет годовой бюджет страны.
9. Защита страны является обязанностью каждого ливийца и осуществляется путем всеобщей военной подготовки.
10. Вместо названия Совет Министров, премьер-министр и министры вводятся новые названия: Высший Народный Комитет (ВНКОМ), Генеральный секретарь ВНКОМ, секретарь ВНКОМ.
В случае принятия «Манифеста» устранялись Совет Революционного Командования, Арабский Социалистический Союз, должности премьер-министра и министров.
Неожиданная инициатива Каддафи вызвала Настороженность делегатов, и они отказались голосовать немедленно после объявления «Манифеста», как предложил Председатель СРК. Каддафи проявил гибкость и не стал настаивать. В результате было принято компромиссное решение не утверждать «Манифест», а «всенародно обсудить его», причем, начиная с 1 января 1977 г., и затем рассмотреть на внеочередном ВНК в марте 1977 г.
Развернувшаяся дискуссия показала, что Ливия в те месяцы переживала один из самых острых периодов внутриполитической борьбы со времен революции 1969 г. Ход событий вел к тому, что Каддафи намеревался в законодательном порядке сосредоточить в своих руках необъятную власть, что вызывало тревогу многих ливийских высокопоставленных деятелей. В своем стремлении к единоличной диктатуре Каддафи делал ставку на народное собрание как новый орган власти, что особенно пугало крупные кланы и бюрократические круги. В этом же проявлялась и определенная тенденция к перераспределению соотношения внутриполитических сил и стремление к реорганизации системы государственного управления в соответствии с «третьей теорией». Что касается руководящего звена, то тут ливийский лидер пока проявлял гибкость, никого не трогал и даже обещал никого не устранять с политической арены. Большинству министров были обещаны те же посты, но в новом качестве — руководителей секретариатов ВНКОМ. Бывшие секретари АСС оставались в аппарате генерального секретариата ВНК (на правах заведующих отделов), а Арабский Социалистический Союз распускался. Это устраивало тех, кто находился в руководстве.
Ход обсуждения «Манифеста» на местных народных собраниях показал, что против перестройки власти выступали представители зажиточных, а также клерикальных кругов, почувствовавшие угрозу своим интересам. Горячие споры возникли и вокруг официального названия страны. Наряду с предложением о переименовании Ливии в народное (или социалистическое) государство, почти повсеместно выступали ораторы, предлагавшие либо оставить прежнее название, либо переименовать Ливию в исламскую республику.
Значительное недовольство клерикальных кругов вызвал призыв Каддафи привлечь к политическим дискуссиям, в том числе и к обсуждению «Манифеста», женщин, «независимо от того, укрыта она покрывалом или нет». Это было охарактеризовано как «вызов традициям и устоям». Каддафи предложил также создать специальную комиссию, которая бы «по-новому сформулировала на основе Корана ливийские законы и прекратила таким образом произвольное толкование его различными шарлатанами» 83. Такое заявление Каддафи вызвало особо сильную волну недовольства служителей культа и правонационалистических элементов. Отдельные реакционно настроенные лица даже пытались муссировать слухи о том, что Каддафи, якобы, готовится стать «первым секретарем центрального комитета компартии Ливии», что создавало почву для выступлений правой оппозиции.
Вместе с тем открытых выступлений против режима не наблюдалось, хотя газета «Le Monde» в номере от 21 мая 1976 г. утверждала, будто в Ливии развернули деятельность несколько подпольных организаций и даже привела их названия: «Комитет защиты общественных свобод и политзаключенных», «Комитет борьбы за конституционные права», «Национально-демократический фронт», «Организация демократической молодежи Ливии», «Партия исламского освобождения». Трудно сказать, откуда «Le Monde» взяла эти данные. Однако даже если эти группы и существовали, то их влияние и их активности не ощущалось, что констатировали те наблюдатели, которые находились в Ливии. Внутренняя политическая оппозиция в Ливии не была Организованной, ее выступления не носили массового характера, и это предопределило успех беспрецедентного для арабов политического маневра Каддафи, сумевшего сломать республиканскую форму правления и установить непредставительную форму демократии — систему народовластия — Джамахирию, давшую ему и его ближайшему окружению возможность сконцентрировать в своих руках всю полноту власти.
На фоне этих событий произошел окончательный раскол движения «Свободных офицеров» на две неформальные фракции — сторонников Каддафи и противников его политического курса. Борьба завершилась поражением второй фракции. Каддафи, после неудачной попытки свергнуть его в августе 1975 г., установил твердый контроль в стране и в высшем военном руководстве, в результате чего он смог продолжать оставаться у руля власти.
То, что происходило в Ливии в 1969—1977 гг. было примером государственного капиталистического пути развития, напоминавшим процессы в соседнем Египте при Насере.
Вместе с тем левый радикализм, проявившийся как в теоретических взглядах Каддафи, так и в мероприятиях по их претворению в жизнь, привел к кризису республиканской формы правления, выход из которого ливийский лидер увидел в учреждении так называемой «системы народовластия» — Джамахирии.
|
