|
Оригинал "Центр научной политической мысли и идеологии" – rusrand.ru 06 октября 2015
 | <:CAPTION:> |
Людмила Игоревна Кравченко — эксперт Центра научной политической мысли и идеологии
Американская риторика относительно участия России в сирийском вооруженном конфликте, которая изначально обличала и осуждала отправку российской помощи, накануне активных российских действий в Сирии стремительно изменилась. Если еще в начале сентября США апеллировали к вопросу допустимости увеличения российской техники в Сирии, призывали европейские страны запретить полет над ее территорией, то ближе к концу месяца зазвучала поддержка российских инициатив в Сирии. Что предшествовало смене американских высказываний?
18 сентября в ходе первого в этом году телефонного разговора между главой Пентагона Эштоном Картером и руководителем Минобороны РФ Сергеем Шойгу обсуждалась обстановка на Ближнем Востоке в целом и ситуация в Сирии и Ираке, в частности. На следующий день появилась информация о тайном визите делегации ЦРУ в Москву, в ходе которого, возможно, стороны согласились обмениваться разведывательными данными для противодействия террористической группировке «Исламское государство» (ИГ). Со стороны России звучали заявления, что Россия теоретически может подключиться к действиям международной коалиции, которая ведет боевые действия против «Исламского государства» на территории Сирии и Ирака, если действия будут санкционированы Советом Безопасности ООН. Но ведь именно Россия была против вмешательства в вооруженный конфликт в Сирии, накладывая вето в Совете Безопасности. Значит и санкционирование действий коалиции, которое теперь допускают во внешнеполитическом ведомстве России, это вопрос готовности российской стороны пойти на этот сценарий.
Кульминацией втягивания России в конфликт стала Генеральная Ассамблея ООН, на которой состоялась встреча российского президента с Б.Обамой, через два дня после чего российские действия в Сирии приобрели стремительный характер. Однако, войска были фактически введены в Сирию до ГА ООН и очевидно с целью демонстрации и давления на США. Какие цели реконструировались прежде всего? Как ни странно, но не сирийские. Цели выглядели более правдоподобными в связи с задачей прорыва политической изоляции России и ее президента, и западными экономическими санкциями, восстановлением влиятельности России как мирового игрока. Называя вещи своими именами это была довольно простая схема политического шантажа, который был слаб, и неудивительно, что не просто провалился. Но спровоцировал прямо противоположные результаты.
Например, то, что западная антироссийская база консолидация Запада в связи с Крымом и Донбассом теперь подкрепилась антироссийской суннитской солидарностью. К западной антироссийской консолидации добавилась Саудовская Аравия, Катар, Турция. Россия сделала себе новую проблему.
Цепочка фактов не оставляет сомнений, что действия России по Сирии — противоречат ее интересам, и как это последние 25 лет водится в таких парадоксальных ситуациях объясняются отчасти непрофессиональностью, отчасти несуверенностью, в условиях эффективной системы 5-й колонны, внедренной в российскую власть, и которая традиционно окормляется администрацией США. Фактически, Россия попала в ловушку: ничего теперь в мире не мешает разоблачать и обвинять Россию в «преступных» деяниях — сначала на Украине, затем в Сирии. Такая пропаганда мгновенно и началась. Россия предстает в роли государства-агрессора в глазах тех, кто является объектом воздействия зарубежных СМИ. Вопросов к российскому президенту немало.
Вопрос первый. ИГИЛ — не единственная угроза и источник терроризма. В Таджикистане стоит только одна российская дивизия на рубеже соприкосновения с афганским терроризмом. Почему далекий ИГИЛ требует значительно более активных действий со стороны России, чем граничащий с постсоветским пространством Афганистан?
Вопрос второй. Разве не российское руководство неоднократно заявляло об экономии? Разве не идут сокращения полиции и прочих структур, финансируемых государством? Разве российский бюджет не стал дефицитным? Как при такой слабеющей экономике мы можем вести боевые действия, да и еще на таком расстоянии? У России ни опыта, ни логистики для ведения заморских войн нет. Можно конечно как это делает премьер предполагать, что «расходы на действия российских вооруженных сил в Сирии полностью покрываются бюджетными средствами, которые уже заложены на обеспечение российских вооруженных сил», но в таком случае вопрос — они что, заранее предусмотрели военные действия? Или они переоценили возможности военного бюджета и искусственно его раздули, уменьшив траты на сферы, необходимые для развития человека? Или это просто разговорный жанр, неприемлемый для столь высокого уровня?
Вопрос третий. Можно ли верить утверждениям Кремля, что задача России — это поддержание легитимного сирийского президента, если до этого на протяжении двух лет наша «помощь» состояла в наложении вето на резолюции по Сирии в Совете Безопасности ООН и военно-техническом сотрудничестве. Правда странном: взяли аванс за поставку С300, но не поставили. Разоружили Башара Асада в части стратегического арсенала химического оружия, развязав руки США и их коалиции, в том числе, для дистантной войны, фактически сработав по планам американцев и Израиля. Выведя свой контингент с военно-морской базы в Тартусе. И наконец, не откликаясь на нужду Башара Асада в военной помощи тогда, когда она была бы максимально эффективной. Из этих фактов следует, что цели сейчас иные и они уже были сформулированы, и они уже провалились.
Впереди только задача — как выйти из созданной самой Россией ловушки и ухудшения своего международного положения, и той террористической угрозы, которую она инспирировала в виде бумеранга, который придет на территорию России. Медведев заявил, что Россия защищает в Сирии российских граждан от угрозы терроризма. Но более верно, что Россия увеличивает сегодня угрозу терроризма, который придет вновь в нашу страну.
Да и исходя из заявления премьер-министра страны — «и, конечно, главное, чтобы там все завершилось мирными переговорами, чтобы удалось посадить за один стол и оппозицию, и власть, и чтобы они выработали свои предложения о будущем Сирии», очевидно, что речи о сохранении Башара Асада у власти уже всерьез не идет. Ни одна оппозиция на это не пойдет.
Вопрос четвертый. Действительно ли терроризм настолько угрожает России? В таком случае если угроза настолько значительна — почему мы не боролись активно с терроризмом в Афганистане в начале 2000-ых? Почему мы так долго ничего не предпринимали в отношении ИГИЛ, пока враг был не настолько силен? Теперь российская пропаганда формирует образ исходящей от ИГИЛ угрозы, а действия России Первый канал — главный ретранслятор кремлевской пропаганды — обосновывает формулами: «логика прозрачна — врага нужно уничтожить в его логове», «за неделю российские действия были эффективнее работы Международной коалиции в течение всего года», «мы защищаем народ России от угрозы терроризма, потому что лучше это делать за границей, чем бороться с терроризмом внутри страны».
Вопрос пятый. На что рассчитывает Россия, выдвигая предложение — усадить за стол переговоров Президента Сирии и оппозицию и прийти к политическому решению сирийского кризиса, когда в аналогичной ситуации с Украиной и Донбассом этот инструмент доказал свою неэффективность. Да и как при этом Россия может выступать медиатором переговоров, когда в одном случае она настаивает на том, чтобы голос ополченцев был услышан и соблюдены Минские договоренности, а в другом настаивает на легитимности Башара Асада, то есть в двух схожих ситуациях поддерживает разные по своей природе силы. Первая реакция Запада уже доказывает, что российское участие в сирийском конфликте будет использовано в интересах Запада: это не только борьба с ИГИЛ руками и ресурсами России, экономическое истощение России, но и дискредитация страны через информационную кампанию.
WashingtonPost, освещая участие России в сирийском кризисе, приводит следующую аргументацию [1]:
— военные США не консультировали Россию и были застигнуты врасплох ее решением. Фактически готовится почва для того, чтобы заявить об агрессии России в Сирии и о военных преступлениях, хотя действительно это была не только согласованная, но и срежиссированная операция. Российские представители заявляют, что консультации с США проводились. О решении о начале воздушных ударов российской авиации по объектам Исламского государства было объявлено заранее как по линии Минобороны, так и по линии МИД России;
— Иран и Россия в конечном итоге устанут поддерживать сирийский режим и придут к американской точке зрения, что Башара Асаду необходимо уйти в отставку в результате переговоров о передаче власти. Итог ядерной сделки с Ираном только повышает вероятность того, что Тегеран и Вашингтон найдут общий язык;
— так и не ясно, насколько позиции Ирана и России по Сирии совпадают. Опасения иранской стороны сводятся к тому, что Россия может отказаться от сотрудничества и попытаться разрешить ситуацию в Сирии в кооперации с США, что при желании российской бизнес-элиты ослабить санкции является вполне «рациональным» сценарием. Президент США объявил о готовности работать с президентом России, «если тот захочет работать над решением сирийского кризиса», а французская сторона указала на необходимость выработки решения совместно с Россией, США, Ираном, Турцией и странами Персидского залива, при котором «будущее Сирии будет обеспечено через уход Асада»;
— Российского Президента все чаще начинают обвинять в рискованной стратегии, которая сводится к тому, что Россия импровизирует при любой возможности, отвечает эскалацией на любую критику, сама себя загоняет в угол и осуществляет эскалацию где-либо еще. Подобная стратегия, которая западными СМИ рассматривается как опасная, угрожает и тем, что в Сирии могут произойти военные столкновения авиации сил Международной коалиции и России;
— политика России на Ближнем Востоке на Западе рассматривается как стремление позиционировать страну в качестве противовеса Западу, что, по словам аналитика WashingtonPost [2], похоже даже не на соревнование Давида и Голиафа, а на спор слона с мопсом.
Во внешней информационной среде действия России были освещены в двух форматах.
Во-первых, это угрозы относительно обострения дипломатических отношений. В частности, представитель Белого дома Джей Карни заявил, что Россия может столкнуться с отрицательными дипломатическими последствиями, если будет наносить удары в Сирии не по экстремистам. Кроме США свою обеспокоенность действиями России в Сирии уже выразили Франция, Германия, Катар, Саудовская Аравия, Турция, Великобритания. Критически высказались премьер-министр Великобритании Дэвид Кэмерон и глава правительства Турции Реджеп Тайип Эрдоган, назвав действия Москвы ошибкой.
Во-вторых, уже проявились спешные, заранее заготовленные попытки дискредитировать Россию через подачу информации о бомбардировке мирных граждан. МИД Турции в своем обращении заявил, что действия России не должны наносить вред оппозиции и мирным гражданам. По мере продолжения бомбардировок информационная атака на Россию будет только нарастать.
Россия официально ориентирована в сирийском конфликте на достижение двух целей — защиту Б.Асада как единственной легитимной силы, продолжающей бороться на сухопутном театре боевых действий с ИГИЛ и собственно борьбу с Исламским государством, которое является главной угрозой для международной безопасности. Западный же концепт исходит из того, что единственная задача России должна лежать в плоскости военного уничтожения ИГИЛ, и по возможности в попытках склонить Б.Асада к переговорам, цель которых — отставка Б.Асада политическими инструментами и приход к власти сирийской оппозиции. Нежелание понимать антагонистичность этих двух целевых установок приведет в итоге к тому, что в отношении России будет предпринята очередная информационная кампания, как когда-то в отношении СССР в Афганской войне, и как недавно в отношении России из-за событий на Украине.
В связи с этим любой шаг должен тщательно просчитываться с позиции рисков для страны в экономическом, информационном и дипломатическом аспектах. Однако, по всей видимости, в отношении России силами США была реализована стратегия, изложенная еще китайским мыслителем Сунь Цзы в трактате «Искусство войны» — «изобрази выгоду, чтобы завлечь врага».
Властная элита поверила обещаниям, и, водрузив знамя праведной борьбы с угрозой национальной безопасности России, начинает уверять и российский народ, что у страны другого выбора не было. Но ничто не мешает Президенту через время, как с ВТО снова сказать — «так, выяснилось, что с ВТО нас обманули» и сделать вид, что виноват в проблемной ситуации кто-то другой.
Ошибочность действий России в Сирии очевидна. Последствия уже начали наступать. Ревизия и достаточно бьющая по репутации страны (как на Донбассе) неизбежна.
Ссылки
|
