boris-yakemenko.livejournal.com 08.12.2014 11:11
Пару лет назад, в дни болотного протеста, я написал статью «почему они не победят», в которой был предсказан крах белоудавочной «оппозиции» и объяснено, почему. Сегодня, в годовщину болотного позора (интересно, те, кто были на Болотной тогда, гордятся сегодня тем, что обслужили содержанок, телеведущих и отставных чиновников и помогли им заработать или уже раскаялись), когда торговля видом на Провал закончилась, самое время вернуться к тем тезисам, только изменив будущее время на прошедшее.
Почему болотные не победили? Почему были обречены на гибель и позор «протест», «оппозиционерство» и прочие аттракционы уличного парка бунта и отдыха им. Навального? Потому что побеждает не сила, а разница. Побеждает и открывает новую эпоху тот, кто мыслит по-новому, кто преодолевает стереотипы и нарушает правила. А эти…
Но не будем торопиться с ответом. Пользуясь случаем, смотрим на события из давней и недавней истории. Почему дикие монголы победили просвещенную Европу и находящуюся на политическом и культурном подъеме Русь? Не потому что монголы были сильнее, а Русь была раздроблена и т.д. А потому что их логику действий невозможно было понять. Для рыцаря на Западе война была красивым поединком (любое сражение распадалось на ряд турниров – рыцарь выбирал себе противника и сражался с ним, соблюдая правила и обычаи благородства). Нельзя было занимать позицию, более выгодную, нежели у противника, чтобы не уронить честь. Была система построения войск, традиции боя и прочее. Война для благородного европейца была красивым, изящным, пикантным приключением… А для монгола она была обычной войной, где надо победить любой ценой, топя противника в крови, раздирая и пронзая его плоть, добивая и грабя его уже поверженного. Оттого иной была тактика, стратегия и многое другое. Никакой поединок был просто невозможен. И когда рыцарское войско красиво ударяло в центр монголов, строй тут же рассыпался и разделившись на небольшие группы, начинал, как собаки загнанного лося, рвать врага со всех сторон. Монголы убивали тех, кого было принято оставлять в живых, уничтожали то, что можно было бы забрать, с ними невозможно было ни сражаться, ни договориться и никто не знал, что с ними делать. Поэтому в Европе стали готовиться к Страшному Суду, тысячи людей бежали со своих мест, а Ла-Манш был забит кораблями, которые никто не разгружал, потому что считали, что все это уже не понадобится. В результате монголы разрезали европейскую (и особенно русскую) историю на домонгольский и послемонгольский период и из последнего Русь вышла полностью изменившейся только через 200 лет.
Идем дальше. Почему почти 100 лет назад дикие красные мужики победили благородных белых офицеров? Потому что первые предлагали крестьянам и солдатам новое, то, чего у них не было (новое в данном случае не обязательно значит хорошее – это актуально и сегодня). Волю, землю, мир, грабить награбленное и экспроприировать экспроприаторов. А благородный белый офицер стремился вернуть мужика в буколические прошлые времена, когда крестьянин косил и пахал, а барин, сидящий на усадебном балконе, высылал рюмку водки и пятак серебра. То есть туда, где мужик уже был и где ему не понравилось. Кроме того, у белых офицеров были правила. Ну, не мог благородный человек за чемодан со шмотками, за картину пусть даже и Рембрандта, за гобелены и столовое серебро бросать другого человека с колосником, привязанным к ногам, в ледяную воду залива, не мог рвать его на части, не мог пилить ржавой пилой, не мог заливать в глотку расплавленный свинец. Не мог так поступать с пленными. А дикие красные мужики могли. Могли ставить рядами обычных, ни в чем не повинных людей над ямой и разбивать дубиной головы, заполняя яму даже не телами, а мозгами. Могли топить в Неве гимназисток с белыми бантами и расстреливать юных кадетов, могли душить епитрахилями священников и вешать их за ребра на паникадила. У них не было никаких правил и ограничений, законов и традиций, не было ничего, кроме желания «пустить кровушку» и награбить награбленного. Тем более, что этого награбленного больше не будет никогда и мужик это знал – а белогвардеец знал, что и рояль и картины он всегда может приобрести еще раз. И в ту минуту, когда благородный белогвардеец, содрогаясь, думал «ну ведь не могут же они…», те самые «они» могли и белогвардеец отправлялся в расход.
События Великой Отечественной войны дают множество подобных примеров. В Киеве 1941 года, осенью, когда тысячи евреев гнали в Бабий Яр, многие наблюдатели потрясенно замечали, что охраны у колонн было совсем мало и можно было легко опрокинуть ее и разбежаться, потеряв, разумеется, несколько десятков человек. Но идущий в колонне думал в рамках обычной, понятной логики: «Я ни в чем не виноват. Я обычный учитель, слесарь, шорник, ремесленник. Я ничего им не сделал. Нас тысячи людей. Нельзя же расстрелять тысячи людей. И, главное, зачем???» И в этот момент он был уже побежден и мертв. Потому что немцы думали иначе, в рамках своей, нечеловеческой логики. Они знали, что идущие виноваты, что их сейчас обязательно расстреляют просто для того, чтобы они не жили. И все. И их расстреляли.
А потом та же «нелогичная логика» сработала против фашистов, но в большем масштабе. Немцы были бесспорно убеждены, что за колхозы, взорванные церкви, репрессированных соседей и родных, за бедность, за «чудесного грузина» никто не пойдет воевать. Как можно? А люди пошли. Пошли за Родину, которая для них была своей, родной и близкой, привычной и понятной. Пошли, потому что были выше личных счетов, колхозов и неурожаев. Потому что свою страну меряли не уровнем житейского спокойствия и безмятежности, а близостью к собственной душе, возможностью и дальше жить по-своему и разбираться со своими утеснителями тоже самим, без посторонней помощи. Некоторые фашистские начальники типа Гальдера начали это понимать уже в первые месяцы войны, но было уже поздно. Пока разбирались в нашей логике, крах оказался предопределен. И поэтому самым страшным врагом для фашистов были не пушки, самолеты и танки, а неизвестный солдат, который продолжал стрелять в них в Брестской крепости спустя 11 месяцев после начала войны. И мы победили.
А теперь, хоть это и странно после таких масштабных примеров, вернемся к дохлым хомякам и их полудохлым вождям. Что нового они могли предложить, какой разницей они могли победить, в какой логике, что была бы непонятна их противникам во власти? В том то и дело, что они понятны до тонкостей, до самых несущественных мелочей, понятны и ясны до такой степени, что напоминают тень, отбрасываемую властью. Посмотрим. Итак, согласно наиболее распространенным обвинениям из несогласных СМИ, там, во власти, воруют. Но тогда и здесь воруют (Яндекс-кошельки). Там мухлюют. И здесь тогда мухлюют (КС). Там используют людей – и здесь тогда используют («политзаключенные»). Там разврат (Сердюков) и здесь разврат (Собчак). Там никаких новых лиц – и здесь никаких. Там продажные – и здесь продажные (Быков, рекламирующий депутата за 500 тысяч). Там Путин с командой всерьез и надолго – а здесь Навальный с компанией ботов навечно. Все эти системообразующие кирпичи надежно спаяны крепким раствором – дорогими машинами, ресторанами, красивым образом жизни, непонятно откуда берущимися деньгами, круглосуточным враньем, калейдоскопическим мельканием везде, вплоть до хрестоматийного утюга, чурания «плебса» и «черни» (давно ли Навальный с Собчак были в метро?)
То есть тифозный врач лечил тифозного больного. Пожарный тушил горящий дом керосином. Вор хотел возглавить бухгалтерию или склад, а лиса желала заведовать курятником. Предатель хотел победить врага, которому он продался. Так? Так. Так как же они, на каком основании, в рамках какой логики хотели победить? При чем здесь Путин и «преследования власти?»
Они и не победили. Они всосались средой и были ею полностью поглощены, вследствие чего среда только усилилась. Попробуйте сейчас их найдите. Они были свои и есть свои. Разница только в одном – власть признает ошибки и являет готовность с ними бороться. Эти – нет. Потому что во власти, среди прочих, есть немало достойных и порядочных людей. Есть люди харизматичные и высокоинтеллектуальные. Оппозиция, в этом плане, весьма однообразна. Нет ни тех, ни других. То есть они хуже. И это единственное различие.
Поэтому они не победили. Никого. И никогда не победят.
|