strelkov-i-i.livejournal.com 15.01.2017 20:28
Он сидел в своем кабинете в загородной резиденции. За бронированными зеркально-затонированными стеклами смутно угадывалась метель… Смутным взором осмотрел помещение и с досадой прикрыл веки: любой предмет, некогда столь тщательно подобранный и согласованный, ныне не вызывал ничего, кроме глухого, но назойливого раздражения… Хоккейная клюшка на стене с автографами знаменитостей – напомнила о больной пояснице, благодаря которой на коньки, вероятно, не встать уже никогда. Горные лыжи – туда же… Чучело стерха в углу – о недоступных (по указанной же причине) полетах на дельтоплане. Фотография Кабаевой в олимпийской ложе вызывала неприятную ассоциацию с мельдониевым скандалом, а старинный пейзаж окрестностей Женевского озера над камином почему-то вызвал досадное воспоминание о том, как … ну этот… (проклятая память… сдает понемногу), … ну поняли кто… привез номера счетов родного кооператива, хранящихся в местных банках.
Нажал кнопку – на мониторе (с буквально сегодня проступившей из-под логотипа цветов российского флага надписью «made in China») возникло мужественное лицо начальника охраны:
— Никого не пускать, все телефоны отключить до особого приказания, не беспокоить! – И сухо кашлянул.
Охранник безмолвно-преданно выкатил глаза и решительно кивнул.
"Неплохой он… давно служит… надо будет тоже назначить губернатором…" – мелькнула и ушла мысль.
Встал и слегка прихрамывая (поясница отозвалась тупой ноющей болью) прошел к камину. Покряхтев, взял с подставки пару буковых полений («Рамзан прислал» – мелькнула мысль) и, невольно крякнув от внезапной боли в колене, забросил их в камин. С облегчением опустился в обшитое кашемировой тканью обширное кресло. Пошевелил поленья легкой титановой кочергой, немного посидел, посмотрел на огонь. Потом прикрыл веки и откинул голову на расшитую подушку…
Лёгкий сон пришел на удивление быстро. Он сидел в своих покоях все также один, под балдахином огромной кровати. На столике рядом в позолоченном тройном канделябре оплывали восковые свечи… За стёклами высоких окон всё также бушевала метель. Раскрытая книга на латыни – из библиотеки Мальтийского ордена – привычно лежала на коленях… Мимолетно удивился – "я же и по-русски не люблю читать… а тут по-латински всё понимаю? … ах, да, – это же мне всё снится!"
Стук и шум в прихожей, глухие возгласы часовых неприятно потревожили и заставили вспомнить выражающую бездумную готовность рожу охранника: "Экий олух! Сказал же – не беспокоить!"
Однако и ее додумать не успел: двойные высокие двери резко распахнулись и в покои ворвалась дюжина гвардейских офицеров в мундирах разных полков во главе с братьями Ротенбергами и графом Чубайсом.
Все – с обнаженными шпагами, а Чубайс – с тяжелым золотым айфоном, зажатым в кулаке.
— "Зачем вы здесь?! По какому праву? Кто позволил? Что вам нужно!?!" – вскинулся то ли с кровати, то ли с кресла… томик Сенеки со стуком скатился на пол. Слова вылетали совершенно машинально, но в голове уже зрело смутное понимание, что где-то он всё указанное уже видел…
Вперед выступил Вексельберг, из-за спины которого выглядывала затянутая в расшитый золотом ворот физиономия Мордашова:
— "Бросьте паясничать, Государь! Всё кончено!" – он демонстративным резким движением сорвал с пояса свой тяжелый, шитый золотом офицерский шарф и, сложив его вдвое, начал ладить петлю.
— "Вы пр-ришли з-за отречением?!" – догадался Он (губы не слушались, но внутри возникло некое облегчение – он начал понимать, где находится и что от него хотят): Что-ж, извольте, я готов подписать!"
— "Нет, государь!" – из глубины толпы протолкался граф Шувалов: "Отречением Вы уже не отделаетесь! Но не бойтесь! Мы вас айфоном совсем небольно в висок стукнем, а потом шарфиком додушим! Чик! – И Вы уже на небесах! Ну, или где-то в другом месте…"
— Но вас же всех казнят! – холодный ужас покрыл лоб испариной, но он же сделал речь более связной: "Наследник не простит вам!"
— Наследник в курсе! – отрезал Ротенберг-старший: Он, собственно, данный айфон нам и передал…
— Но господа! За что? Я же сделал всех вас богатыми и счастливыми!
— Да, сделал. И мы устроим тебе за это торжественные похороны – согласно пожал плечами Вексельберг: Но, согласись, теперь из-за тебя мы можем все разориться. Зачем ты заключил союз против Англии, а?
(" Какой Англии? А-а-а, понял… я же в 19 веке… " – вновь пришло понимание).
— Господа, господа, постойте! Не делайте ужасную ошибку! Если вы меня сейчас… э-э-э… нейтрализуете, то потеряете не просто всё состояние, но и жизнь и свободу! Вас же не простят!
— Конечно, до конца не простят – легко согласился князь Кудрин. – Но лучше дожить свой век в комфорте в собственном дальнем поместье где-нибудь в Калифорнийской губернии, чем вместе с тобой отправиться под суд в Гаагу.
("Они спорят, а не бьют сразу – значит у меня есть надежда!" – догадался Он. – Они не уверены и ждут от меня каких-то слов и обещаний!)
— Господа! Вы все меня хорошо знаете! Я ведь всегда, при любых изменениях мировой политики всё равно оказывался в выигрыше, не так ли? – осмотрел лица присутствовавших (ждут! есть шанс!) – Ну, да, согласен, я несколько погорячился с континентальной блокадой… ("какая блокада? откуда эти слова? что я несу?") и с импортозамещением… И отряд атамана Платова в Сирию я тоже зря отправил… Но вы просто не поняли мой гениальный ход! ("слушают! надо плести всё, что угодно – лишь бы уговорить!") Я уже договорился с Ротшильдами и Рокфеллерами ("кажется, Рокфеллеров тогда еще не было? Ну и ладно! Главное – слушают!") и сделал ставку на нового наследника британского престола принца Трампа! Мы с ним уже обо всём тайно договорились, вы просто не в курсе! И мой план с ним полностью согласован! Как только он займет престол (а это случится со дня на день) мы с ним поделим мир так, что каждому из вас достанется солидная доля и прибыль!
Визитеры начали неуверенно переглядываться. Ротенберг опустил занесенную руку с айфоном, а Вексельберг неуверенно мял в руках свой шарф… Надежда придала Ему силы:
— Господа, я же никогда вас не подводил и не обманывал с тех пор, как унаследовал престол! Я наделил каждого из вас десятками тысяч крепостных, раздал вам миллионы десятин пахотной и нефтеносной земли! И дам еще больше. С Трампом! Трамп – наша общая надежда! Я ему очень сильно помог при подборе кандидатуры на пост наследника и он меня обязательно отблагодарит!
— Но Его Высочество Трамп изволят говорить немножко по-другому… – осторожно встрял барон Силуанов. – И, потом, ты нас совсем затиранил своими расследованиями. Зачем Улюкаева в острог отправил? Чем он тебе помешал? Брал очень умеренно, а что за границу съехать хотел – так твои-то собственные дочки где? А губернаторов за что сажаешь? Мы хотим, чтобы все было, как при твоей Царице-Матушке Борисе Николаевне! Вольность дворянства! Свобода вывоза капитала! Никаких импортозамещений и прочего гнусного патриотизма.
— Да, есть и у меня отдельные незначительные ошибочки… Все мы грешны, вот и Обер-Прокурор Синода так говорит… Но все поправимо! Не надо вам Наследника никакого вместо меня. Молод он ещё, глуп… А, главное, о наших с принцем Трампом договоренностях тайных ничего не знает… И не забудьте – крепостные-то как разволнуются, если вы сейчас на сакральное руку подымете. Как бы не запылали ваши поместья, да нефтепромыслы. Давайте мириться уже… Отменю я потихоньку и эту «Русскую весну», будь она неладна… И импортозамещение туда же… И будет у нас тишина и благорастворение воздУхов по-прежнему. А Улюкаева я немножко подержу еще и отпущу с богом… Как Сердюкова. Дам ему поместье по чину, крепостных вволю и будет он жить-поживать… Да и губернаторов тоже прощу. Обставлю как «царскую милость» – народ поймет, растрогается и меня же прославит.
Ротенберги переглянулись с графом Шуваловым, Кудрин иронически усмехнулся и поднял брови, но все-таки с ожиданием повернулся к Чубайсу. А тот, пожевав губами, изрёк:
— Ну что-ж, Государь, раз такие дела, то мы еще согласны немножко подождать… Пока принц Трамп на престол не взойдет и с тобой не договорится, как ты обещаешь. Но эта отсрочка – тебе последняя!
…
Дрова в камине пылали ярким пламенем. Но очнувшегося в кресле старика (сейчас, без грима, он выглядел именно тем, кем и являлся в действительности) пробирал холодный озноб.
"На Трампа последняя надежда" – шепнул он непослушными синеватыми губами: "Только бы не обманул!"
Шептал – и сам не верил. Удача окончательно оставила Его два с половиной года назад, когда (последний раз в жизни) он должен был принять решение и окончательно выбрать между страной и Ротенбергами-Вексельбергами-Чубайсами. И, как всегда, выбрал последних.
|